Такси!

По дороге я пыталась объяснить, что сделал с моей матерью отец, как отнесся к ее депрессии попросту притворился, что ничего не происходит. Как разобрался с маминым алкоголизмом – держал ее взаперти, наедине с джином, лишь бы никто из окружающих не прознал правду о жене директора школы. Как заявлял ей, что она должна бросить пить и взять себя в руки, – и это когда она просила о помощи! Как повернулся спиной, когда я вызвала нашего домашнего врача, а мама сорвалась и закричала, чтобы он убирался и не совал нос не в свое дело. Когда маму нашли мертвой в машине, он просто кремировал ее без всякой заупокойной службы. А когда я собрала вещи и ушла к Мэв, даже не попытался остановить меня. Я ведь была ее дочерью – я слишком была на нее похожа, и мое горе смущало его.

Мы хлопнули по пинте в замызганном пабе, где на нас как-то странно косились местные. Моргун пил портер, а я – лагер. Ели мы треску и чипсы. Выяснилось, что Моргун любит зеленый горошек, так что я отдала ему свою порцию. Треска оказалась безвкусная, а горох смахивал на зеленый клей для обоев. Потом мы перешли на виски, и я пять раз подряд обставила Моргуна в бильярд. Но он так и не признал, что я играю лучше, – заявил, будто устал за рулем, вот и не может развернуться во всем блеске. Бедненький. Мы продолжали пить и расходились все больше. Возможно, это спиртное так подействовало, но я определенно возбуждалась. Паб уже закрывался, когда мы сообразили, что ночевать нам негде и ни один из нас не в состоянии удержать руль. По счастью, этот паб заодно претендовал на звание отеля – наверху нашлась комната для гостей. Господи, ну и денек.

Воздух в комнате был спертый, будто здесь давно уже никто не жил. У лампы с громким жужжанием кружили четыре мухи. Они были сонные, и я без труда перебила их Библией. Моргун скрылся в сортире, и я послушала, как журчит струя. А когда он вернулся, в сортир отправилась я и оставила дверь открытой. Мгновением позже Моргун появился на пороге – чего я и добивалась.

Мы подняли изрядный шум, сдвигая вместе узкие кровати. Моргун повалился на постель и заявил, что ушиб ногу. Он ждал сочувствия, и я с готовностью расхохоталась. Правда, смех мой стал слегка нервным, когда Моргун принялся раздеваться. Я забеспокоилась, понравится ли мне это зрелище, но тревоги развеялись, едва он снял рубашку. Кожа у Моргуна была гладкая, чистая, на груди – легкая поросль. Живот несколько больше, чем хотелось бы, но выглядит крепким – совсем не обвислый, как я опасалась. В его обнаженном теле явно есть что-то звериное. Я хочу к нему прикоснуться.

«КРОКОДИЛ»

1

Поехать к Крэйгу или домой?

5.17 утра, вторник, 24 октября.

Мы с Винни сидим за нашим обычным столиком, я вожу вилкой по тошнотворному месиву из яичницы-болтуньи и кетчупа и пытаюсь принять какое-нибудь решение. Если поеду прямо сейчас, к шести буду у него и у нас останется часа два, пока Крэйгу не придется уходить. Устрою ему сюрприз: вот он, заспанный и злой, шлепает в своих спортивных трусах к дверям, на пороге видит меня – и лицо его озаряется улыбкой, как фейерверком.

Винни что-то бубнила, а я раздумывала, насколько хороша идея с сюрпризом. Может, сначала все-таки позвонить?.. Кстати, нужен новый телефон – для Моргуна.

Пурпурный?

– Ау! Ты дома? – Винни постучала мне по лбу, и я от неожиданности взвизгнула. – Кэт, я понимаю, что ты по уши занята своей любовью, но, может, хоть прикинешься, будто меня слушаешь?

– Что?

– Сама знаешь что.

– Ты хочешь сказать, что я влюбилась в Крэйга Саммера?

Винни скрестила руки на груди и вздохнула:

– Сколько раз ты с ним виделась за последнюю пару недель?

Я почесала в затылке:

– Память отшибло.

– Бедняжечка. А все-таки?

– Откуда мне знать? Ну… пять-шесть.

– А с Ричардом, Стефом или Джонни?

Это становилось невыносимым. Нудеж Винни пора прекращать. Но прежде чем я успела открыть рот, она самодовольно ухмыльнулась:

– Видишь? Ты влюблена в Крэйга. Логично, верно? Так когда ты посмотришь правде в глаза и бросишь всех остальных?

– Пойми, все дело в новизне, и только. По-моему, твоя очередь заказывать кофе?

Винни окликнула Кева и сделала заказ. Сегодня я спешить не буду. Отправлюсь-ка к себе в Бэлхем – отосплюсь наконец. Ясно, что Винни ткнула пальцем в небо, но по крайней мере в одном она права: с Моргуном я вижусь чаще, чем с остальными, а это не дело. Если ведешь столь насыщенную жизнь, надо поддерживать равновесие, иначе все перевернется вверх дном. А жизнь станет намного более насыщенной, если мне придется делить ее на шестерых любовников.

Пока мы дожидались кофе, Винни пшикнула ингалятором. Под глазами у нее темнели круги, лицо было зеленовато-серым. Неужели она собирается угробить себя? Может, боится, не найдут ли у нее что-нибудь такое, о чем придется уведомлять контору, и тогда прости-прощай значок? Ведь именно так поступили с ее мужем, когда у него обнаружили диабет.

– Ты у врача была, Вин?

– Само собой, – тотчас откликнулась она, как бы сразу ставя меня на место.