Такси для ангела

Чиж в очередной раз покраснел и бросил на меня самодовольный взгляд: смотри, дура, как меня ценят! И какие люди! Не тебе чета!

— Я поговорю с ним. А теперь расскажите мне, как вы обнаружили тела?

— Зашла в комнату и обнаружила. Любой бы обнаружил. Товар, как говорится, на витрине, — бросила Теа и зябко повела плечами. При этом в жилете у нее что‑то звякнуло.

— Я же просил! — распетушился Чиж. — Я же просил никого не покидать зал!

— Пошли вы к черту! — надменно бросила Теа. — Какие могут быть просьбы, когда у нас три трупа на руках!..

— Ну, хорошо. Значит, вы отправились в это крыло…

— Да, я отправилась в это крыло, чтобы посмотреть на мониторы, о которых вы же нам и сообщили, насколько я помню! Полагала, что, может быть, собаки угомонились, наивная!.. Или эти… деятели пришли в себя.

— И…

— Как видите, в себя они не пришли. Даже более того… Сначала я подумала, что они просто напились и спят. Но когда подошла… — Теа перевела дух.

— Это вы так кричали?

— Нет, вы! Что за дурацкие вопросы!

— Мне просто казалось, что вы не робкого десятка. И в самообладании вам не откажешь.

— Три трупа! Какое уж тут самообладание…

— Вы ничего здесь не трогали?

— Я ведь не наша дорогая Минна, чтобы возиться с мертвецами!

— Когда вы пришли, дверь была закрыта?

— Да.

Чиж повернулся к Минне и Софье:

— Вы появились здесь позже?

— Все бросились на крик, — ответила за двоих Софья. — Мы тоже посчитали нужным подойти.

Наверняка только для того, чтобы убедиться, что с поганкой Теа что‑то случилось. И что еще одной конкуренткой стало меньше.

— Мы страшно испугались, — Минна затрясла всеми подбородками сразу. — В этом доме происходит что‑то нехорошее, неужели вы не понимаете?

— Чего уж тут не понять!

На этом дознавательный пыл Чижа закончился, и он обратился ко всем трем почтенным беллетристкам сразу:

— Я попрошу вас вернуться в зал. Ботболт вас проводит.

— Только не Ботболт! — вырвалось у всех троих.

— Хорошо. Тогда я попрошу нашего немецкого друга…

Я оглянулась: немецкий друг уже стоял в дверях и исподлобья осматривал аппаратную.

— Вы проводите наших дам в столовую, Райнер?

— Gut! — Немец по‑военному четко вздернул подбородок. — А вы?

— Мы подойдем чуть позже…

Опять «мы»! Положительно, Чиж не хотел со мной расставаться. Или все дело в моей способности заполнять пустоты и становиться гарниром к любому, даже самому незатейливому, блюду?..

Так и есть. Я — гарнир. Я всегда нахожусь в последних строках меню. Вне зависимости от того, где это меню составляется: на сквозняке в забегаловке «Чанахи» или в дорогом ресторане.

В университетские годы я приправляла Дашку, затем — Бывшего, затем — швейную машинку «Минерва» и мадам Цапник. Затем — Аглаю.

Теперь пришла очередь Чижа.

…Дамы под предводительством Райнера‑Вернера удалились, и мы снова остались одни.

— Из рук вон, из рук вон, из рук вон, — запричитал Чиж. — Дела обстоят из рук вон. Но самое ужасное, что в их смерти нет никакого смысла. То есть вообще никакого!

— Как будто в смерти Аглаи есть какой‑то смысл!

— С точки зрения литературы большого стиля… Это символический акт.

Я с трудом удержалась, чтобы не отвесить Чижу пощечину:

— Это подло, Чиж!

Но он уже и сам понял, что зашел слишком далеко.

— Простите меня, Алиса… Конечно же, я сглупил.

— Сглупил!

— Правда… Мне искренне жаль… Но зачем было убивать еще и этих двоих? Они отравлены, и боюсь, тем же ядом, что и Канунникова…

Пока Чиж примерялся к месту преступления, я подошла к двери и осторожно выглянула в коридор: никого. Даже Ботболт, отправленный за водой для страждущей Теа, куда‑то запропастился. Чужой, затаившийся дом отталкивал меня — и притягивал одновременно. Гулкая тишина, полумрак, окоченевший мрамор стен и пола, предательская мягкость ковров… А собаки, а снег, а машины, запертые в гараже! Лучшего антуража для съемок программы «Играем в детектив» и придумать нельзя! Дорого бы я дала, чтобы и смерть Аглаи оказалась всего лишь сценарным ходом…

— Идите сюда, Алиса! — тихонько позвал меня Чиж.

С трудом оторвавшись от созерцания коридора, я повернулась к нему.

Чиж стоял на коленях перед лежащим на полу Дугаржапом (или Доржо?) и внимательно изучал тело.

— Вы не находите ничего необычного, Алиса? — спросил он.

— Ничего, кроме того, что они мертвы.

— Да нет же, посмотрите внимательно! Они без ботинок. И один, и другой.

Действительно, оба новоиспеченных покойника сверкали одинаково белыми носками. Но торопиться с выводами я не стала.

— Может быть, это национальный бурятский обычай — ходить в доме без обуви?

— Не думаю. В холле — еще куда ни шло, там ковры, да и в комнатах пол наверняка с подогревом. А в коридоре — мрамор… А если, к тому же, они пришли из гаража… Не могли ведь они переться через двор босиком по снегу, правда?

— А если они вообще не были в гараже? Если все это время они находились в доме? Или вы верите тому, что сказал вам Ботболт?

— А вы нет?

— Не знаю…

— Послушайте, Алиса! Вы ведь не эти тупоголовые детективщицы! Вы ведь должны понимать, что Ботболт не стал бы морочить нам голову с гаражом. Он сам предложил взглянуть на мониторы, помните?

— Ну и?..