Такси! Такси!

Рыжиков записал подробности стремительного путешествия с некой аргентинкой до Шереметьева. Им повезло со светофорами - нигде не задерживали - и они приехали вовремя, не спеша рассчитались. Была осень, и Евгений Васильевич решил наломать веток с багряными листьями. Счастливая идея! Когда он вернулся с букетом и хотел его положить на заднее сиденье, увидел черную сумку из замши. Он помнил ее: только что ее держала в руках аргентинка, которая рассчитывалась с ним за поездку. Евгений Васильевич помчался обратно в аэропорт, нашел свою пассажирку, которая шла к трапу самолета растерянная, понурая - видно, уже хватилась. Евгений Васильевич жестами показал дежурной - дескать, сумку забыли, и побежал к самолету, протянул осчастливленной женщине пропажу. Та растерялась, потом решительно открыла возвращенную черную сумку, протянула деньги - -таксист отказался, улыбнулся, и незнакомая женщина поняла, что поступила бестактно: деньги - за честность! Но она быстро нашлась, вынула красивую пудреницу из крокодиловой кожи и всеми своими знаниями русского языка, прояснившись лицом, дала понять, что это «сувенир… презент… жена». Кто-то из столпившихся у трапа иностранцев, лучше владевших русским языком, пояснил: да, это подарок жене, чтобы та знала, какой благородный у нее муж. Евгений Васильевич посмотрел на улыбающуюся стюардессу, на милиционера, носильщика. - вое знали, в чем дело, и минутой раньше сочувствовали женщине, которая второпях, в последний свой московский миг забыла в какой-то машине сумочку. Стюардесса сказала первой:

- Ну, конечно, возьмите. Отказом вы обидите.

И носильщик, и милиционер посоветовали то же. Евгений Васильевич взял пудреницу и сломя голову понесся к аэровокзалу, где стояла его машина. Он схватил пестрый букет из веток с увядающими листьями и примчался с ним к трапу. Задыхаясь, протянул его стюардессе, и та поняла, что он просит передать букет аргентинке. Через минуту улыбающаяся женщина выглянула из иллюминатора самолета, она держала в руках осенний подмосковный букет и приветливо улыбалась таксисту…

В 1963 году Евгений Васильевич сел за книгу. Вскоре это стало известно многим. Вспоминая далекое прошлое такси, Евгений Васильевич толковал со своими старыми товарищами из разных парков, уточнял, чтобы не напутать, когда, скажем, возник четвертый таксомоторный и когда возле Белорусского вокзала построили новый путепровод. Пришлось отвечать, зачем все это ему понадобилось. Так во многих парках узнали о том, что таксист пишет мемуары.

Водители - народ читающий, образованный. Почти у каждого есть в кабине про запас книга - на случай вынужденного ожидания. Кто из них не читал книги журналиста Анатолия Гудимова, который провел семь дней за рулем такси! Будучи уже немолодым человеком, Анатолий Иванович, бывалый водитель, пересел из личного автомобиля в машину с шашечкой и собственными глазами увидел, как изменилась Москва с тех времен, когда другой журналист, писатель Михаил Кольцов, в 1934 году провел три дня за рулем такси. Анатолий Иванович добросовестно рассказал об увиденном, защитил таксистов от придирок, незаслуженных упреков и тем завоевал их глубокое уважение. Его на улице узнавали те, с кем он недолго работал в одном парке. Его знали еще и потому, что он выступал в клубе шоферов. Там-то и было объявлено, что нашелся один хороший человек, понявший душу водителя такси, - это Гудимов.

Евгений Васильевич тоже уважал Гудимова, и живая реакция на его книгу давала Рыжикову уверенность, что писать надо честно, откровенно и в книге рассказать не только о таксистах и пассажирах, но и о Москве, о том, как она менялась.

К лету 1963 года Рыжиков написал первые главы, и, когда в студии документальных фильмов начали снимать фильм о таксистах, Евгения Васильевича попросили, чтобы он познакомил со своей рукописью режиссера и сценариста. Евгений Васильевич принес рукопись. И не пожалел - ушел ободренный, увидел, что написанное им заинтересовало других, Л пока его пригласили сняться r одном из эпизодов. Если вы видели кинофильм «Товарищ такси», то, возможно, помните и Рыжикова - его там впервые представили широко и рассказали о книге, которую он задумал.

Книга подвигалась медленно, то и дело приходилось возвращаться к первым страницам. Кто-либо из давних знакомых вдруг что-то вспоминал, искал Рыжикова, наведывался домой или на работу, спрашивал: «А помнишь, Женя?» Многое подсказали ему Николай Алексеевич Михайлов, Виктор Павлович Комраков, Сергей Васильевич Голубев, Юрий Иванович Домрачев и другие.