Такси заказывали?

Однако Валюха об аллергии знает, значит, он её об этом не расспрашивал. Не могла же она сказать ему нарочно, она не такая! Хоть и выдала, кто я и откуда…

Я вспомнила его взгляды, улыбки, слова… и этот внезапный поцелуй. А позавчера я поцеловала его сама, поддавшись порыву. Мне просто показалось, что он был как в воду опущен. Такой красивый мужчина, и такой грустный. И я чмокнула его просто так. В принципе, у нас среди друзей это в норме вещей. Мальчики-девочки, девочки-мальчики… Без разницы. И французы мои тоже приучили меня целоваться. А вдруг он воспринял это иначе?

И, о Боже, я правда ему сказала: «Я поцеловала вас из жалости?»

Сердце глухо стукнуло о рёбра и отдалось в висках. Зачесалось ухо, нос и всё на свете. Я медленно оттерла с рук грязь платком и тут только поняла, что это его платок. У меня перехватило дыхание. Я опустила руки и растерянно оглянулась. Вот это бардак!

* * *

По идее надо было возвращаться в офис, на новую работу со странными обязанностями. Но от смятения у меня даже голова заболела.

Может, после моего демарша я автоматически уволена? И проект как таковой — не более чем хитрый план мистера Элегантность?

Поговорить с Нателлой? Будет похоже на жалобу. Не люблю жаловаться.

Я посмотрела на время в телефоне и поняла, что папа ещё не на репетиции. Да, он-то мне и нужен! Папа ближе всего по возрасту и положению разведенца к Александру, и в конце концов, он мужчина — у них в голове всё иначе устроено. А на ситуацию надо было срочно посмотреть с другой стороны Луны.

Переминаясь с ноги на ногу, я дождалась, пока гудки сменятся на папино весёлое:

— Привет, ребёнок!

— Привет. Па, у меня к тебе есть вопрос с пристрастием.

— Малыш, не волнуйся, с крышей всё нормально! Наши спонтанно-экзистенциальные ворота в небеса мы заделаем с Михалычем уже завтра. Он посмотрел и сказал, что проблема плёвая, и даже не требуется когнитивного оптимизма и диалектики, чтобы восстановить перекрытия. Материалы он сам купит. Если моих сбережений не хватит, займёт под зарплату.

— Я не об этом, па.

— Ах, да? — Он явно удивился. — Тогда я тебя внимательно слушаю.

Я набрала в грудь воздуха, шумно выдохнула и спросила:

— Как бы ты себя чувствовал, если бы тебя внезапно поцеловала незнакомая девушка?

— Привлекательная?

— Хм… да. Значительно тебя младше.

— Оу! Это было бы приятно и весьма вдохновляюще, — в папином голосе послышались заинтересованные нотки.

— Нет, пап, не французский поцелуй, а так… Чмок, и всё.

— Менее приятно, но я был бы заинтригован.

— И что бы подумал?

— Что я ещё котируюсь у юных дам, — в папином баритоне было не скрыть радость.

Я помрачнела.

— А потом?

— Ребёнок, ты задаёшь странные вопросы. Кого ты поцеловала?

— Это не имеет отношения к делу. Давай не переходить на личности.

— А я с тобой делюсь самым сокровенным.

— Ну, ваши интриги в оркестре — это притча во языцех, но я спрашиваю гипотетически. И следующий вопрос…

— Просто программа «Как стать миллионером».

— Угу. Скажи, что бы ты делал, если бы потом эта девушка сказала, что поцеловала тебя из жалости? Как бы почувствовал себя вообще?

Папа поперхнулся, на том конце связи повисла тишина.

— Па-ап? — напомнила о своём существовании я. — Так что бы ты подумал?

— Эмм…, что я жалкий? А кто это всё-таки отличился? Надеюсь, не ты, ребёнок? Нет, конечно, ты не могла! Ты слишком тонко чувствующая натура, вся в меня… Ты бы такого точно не сказала, ибо это именно то, что вы на вашем уличном жаргоне называете жестью.

— Угу.

— Возможно, у меня развились бы комплексы. Или желание напиться и самоутвердиться на ком-то ещё… Доказать, что я не жалок. Хотя всё зависит от натуры. Кого-то бы одолел гнев, а кого-то… О, ты помнишь моего знакомого, Алексея Мерзляковского, художника-мариниста, рыжего такого? Нет? Так вот, некая девица довела его одной лишь фразой до клинической депрессии. Я навещал его в мединституте. Он не писал после, начал пить и устроился грузчиком на центральном рынке. Возит на тачке овощи.

Мне представился мистер Элегантность в костюме от Хьюго Босс и с повязанным поверху грязным передником. Небритый и погрубевший, с мятой папироской во рту, он катил перед собой тачку, заставленную ящиками с ананасами. Меня обуял стыд.

— Всё ясно, спасибо, пап, — севшим голосом произнесла я.

— Ребёнок, это точно не с тобой случился подобный эксцесс?

— Извини, мне надо идти. Пока!

— Я говорил тебе, что…