Талая вода

– Ждешь звонка? – хитро спросила она, и Юля покраснела: она, действительно, очень надеялась, что это Матвей. Он так и не позвонил ей с того утра, а прошло уже целых два дня. Завтра праздники заканчиваются, придется выходить на работу. Вероятно, он не найдет больше времени, чтобы встретиться с ней. Неужели все это было лишь случайным совпадением: ее знакомство с его семьей, с его комнатой, с ним самим! Она-то надеялась, что он впустил ее в свой мир, приподнял таинственную завесу, что словно невидимая непреступная стена отделяет одного человека от другого.

Но это был Димка.

– Привет, – сказал он. – Ты что делаешь вечером? Пошли в кино!

– Не хочу в кино.

– Тогда пошли в кафе. Сегодня играет группа моего друга, пойдем послушать?

– Хорошо. В семь? Договорились. Нет, прямо там и встретимся.

Юля повесила трубку. Почему она согласилась? Наверное, потому, что ей не хотелось сидеть вечером дома, слушать рассказы вернувшейся из Египта Сашки и думать о Матвее, который ей не позвонил.

– А куда ты в семь? – в голосе Алисы послышалось любопытство.

– Приятель позвал на концерт своего друга. В каком-то кафе.

– Отлично! У меня как раз тоже есть компания, – она прижалась к Сашиному плечу, – Мы пойдем с вами!

Саша изумленно раскрыл глаза, словно хотел сказать: «Мы?! Уже мы?» Но ничего не сказал, а лишь рассмеялся. И Юля прекрасно поняла его смех. Эта девица была распущенной бездельницей, но она – дочь профессора Серябрякова, того самого, которого Саша отчаянно мечтал затащить в Париж, чтобы выслужиться перед начальством. И если для этого придется пройти с Алисой хоть все концерты Москвы – он это сделает. Юля вздохнула. Как хорошо и как жаль, что она сама не умеет так добиваться целей.

Заскрипел паркет: как и во всех профессорских квартирах здесь сохранился еще старый блестящий паркет, сделанный, когда квартира только поступила в собственность Серебряковых, вероятно лет двадцать назад. Николай Иванович, как и все пожилые люди, отличался консерватизмом и не хотел его перекладывать, кроме того, как и всем ученым, ему было попросту все равно: он пребывал в своем внутреннем мире и не имел ни малейшего желания выбираться из чащи раздумий, напротив, следуя дорогами знаний, все больше и больше отдалялся от мира внешнего. Вряд ли у Саши получится убедить его, подумала Юля.

Серебряков появился на пороге в черных тренировочных штанах и тельняшке, похожий скорее на старого электрика, чем на профессора.

– Здравствуйте, Николай Иванович, – Юля поднялась ему навстречу.

– Здравствуйте-здравствуйте, – он кашлянул, пожал ей руку, он всегда пожимал ей руку, и повернулся к Саше.

– Это Александр, мой друг, он интересуется живописью.

– Я читал ваши статьи, для меня большая честь познакомиться, – улыбнулся Саша своей самой обаятельной улыбкой.

– Ой, да что там мои статьи, – Николай Иванович, как и все успешные пожилые люди, притворялся, что ему нет никакого дела до того, читает ли кто-то его статьи или нет, но на самом деле был польщен и доволен. – И что же вы читали?

– Ваши работы о творчестве Кустодиева, – быстро ответил Саша. – Хотя мне, конечно, хотелось бы узнать о современном искусстве. Я совершенно в нем не разбираюсь.

– И что же именно, вы, молодой человек, хотите знать о современном искусстве? – профессор Серебряков прищурился и посмотрел на Сашу, опершись на стол одной рукой, а другую уперев себе в бок. Эта поза напоминала подготовку к атаке, и Юля занервничала.

– Мне было бы интересно понять, как его оценивать… по каким критериям? Что хорошо, а что плохо? В классической живописи критерии мне понятны… но здесь!

– В классической живописи критерии формировались веками, – перебил Серябряков. – В современном искусстве приходится доверять интуиции и своему вкусу.

– Или мнению профессионалов, – быстро добавил Саша.

– Например, – согласился Серебряков и улыбнулся. – Присаживайтесь. Алечка, налей нам еще чайку.

– Еще чайку? Папа мы вино пили, – Алиса улыбнулась и отправилась к плите, ставить чайник. Она взяла старый эмалированный, давно не чищеный чайник с вишенками на боку, зажгла газ, обернулась и принялась в упор без всякого смущения разглядывать Сашу, чего профессор Серябряков, разумеется, не замечал.

– Так вот Юленька бы вам лучше объяснила, она молодая, – начал Николай Иванович. – Это же не тема для беседы за столом…

– Это тема для выступления, даже для нескольких специализированных лекций! – тут же добавил Саша.

– Для лекции нужны благодарные слушатели, а где их взять…

– Все мои коллеги мечтали бы послушать вас, да и студентов много, которые интересуются подобными проблемами, – заметил Саша. – Но начать, вы, несомненно, можете с меня. Я готов слушать бесконечно!

Он снова обезоруживающе улыбнулся.

– Вы знакомы с работами мастеров «Бубнового валета»? – спросил Николай Иванович, закидывая ногу на ногу.

– Без сомнения, – воскликнул Саша, – Но их уже вряд ли можно считать современными…

– И снова в точку, – рассмеялся Николай Иванович. – Что скажешь, Юленька? Как оценивать картины современных художников? Как понять, где шедевр, а где нет?