Талая вода

Юля покачала головой. Они спустились в метро, проехали три станции и вышли на Третьяковской, здесь неподалеку от офиса НАДа и было кафе, куда зазывал Димин приятель-музыкант. Сам Дима ждал у входа, с букетом белых и розовых роз. Он казался бледным, замерзшим, видимо ждал давно, возможно, что и концерт уже начался. На нем была серая куртка, черные джинсы и черная круглая шапочка, сейчас все в таких ходят. И все это было изрядно запорошено снегом.

Дима молча протянул Юле цветы.

– Спасибо, – сказала она и привычно провела пальцем по лепесткам, – Настоящие… тепличные, но настоящие!

Дима встретил Сашу настороженно, смотрел исподлобья, переступая с ноги на ногу, но Алиса так висла на этом незнакомце, что стало ясно: Саша – не соперник. Дима успокоился, расслабился и даже рискнул обнять Юлю за плечи во время концерта. Играли легкий фолк, с элементами кельтской музыки, она любила подобные песни. Сами же небритые юноши на сцене, в клетчатых рубашках, высокие и худые, казались ничем непримечательными, обычными парнями из соседского двора, а не начинающими рок-звездами. Хотя петь у них получалось довольно неплохо.

– Как твои дела? – тихо спросила Юля, наклонившись к Диминому уху.

– Нормально, – ответил он.

– А как прошли праздники?

– Нормально.

– Чем ты занимался, когда я уехала к маме?

– Да ничем.

– Ясно. А как тебе концерт? Вроде бы неплохие песни…

– Нормальные.

Таким их общение было всегда. За долгие годы Диминых ухаживаний Юле так и не удалось узнать, что же он делает по вечерам, как проводит свободное время и чем увлекается. Он редко что-то рассказывал, в основном отвечал на вопросы односложно. А именно, говорил: «Нормально». Иногда, она придумывала, что ее друг – секретный агент, отправляет по ночам шифровки, подслушивает телефонные переговоры противника или в костюме супергероя спасает город от преступников. Она бы хотела стать спутницей Робина Гуда нашего времени. Вот только Дима таким не был. Он жил в небольшой квартирке со своей мамой, такой же простой и неразговорчивой женщиной, неулыбчивой и мрачной, работавшей на овощной базе, братьев и сестер у него не было. Отец Димы был жив-здоров, но довольно давно поселился на даче и наведывался в город редко. Очевидно, он не скучал по жене и сыну, солил грибы, гнал самогон и вообще был большим любителем пригубить крепкого.

Дима мало говорил сам, но терпеливо слушал все, что рассказывала Юля, с живым интересом и сопереживанием. Он всегда приходил на помощь и ей, и ее семье. Дарил цветы, водил в театры и на концерты. И неоднократно предлагал выйти за него замуж. Юле каждый раз удавалось отговориться: она не хотела выходить за него. Да она вообще никогда не хотела выходить замуж. Ей нравилась работа, она мечтала о путешествиях, аукционах, сложных сделках и замысловатых экспертизах. Когда-нибудь она откроет свой аукционный дом, а заодно и свою галерею, в Москве, в Санкт-Петербурге, в Лондоне и в Риме! Сколько чудесного можно будет совершить тогда! И Дима явно не вписывался в эти мечты, зато в них отлично вписывался Матвей!

Слушая переливы музыки, наблюдая сквозь рассеянный полумрак за Алисой, которая выкуривала одну сигарету за другой, за музыкантами, перебирающими гитарные струны, за Димой, внимательно смотревшим на сцену, она ловила себя на том, что снова и снова думает о Матвее. Он почему-то не звонит. Вероятно, ему просто не с кем было пойти кататься на лыжах, поэтому он ее позвал. Только поэтому. Все остальное было случайностью. Но разве такое возможно? Как чутье может обмануть ее? Ее, ту, которая видела сквозь предметы? Она дотрагивалась до его руки – и в руке этой не было обмана… настоящая, правдивая рука. Она смотрела в его глаза, и они тоже не лгали. Он так искренне изумлялся каждый раз, когда они находили что-то общее: одинаковые вкусы, пристрастия, мнения. Даже многие события в их жизни были одинаковыми.

Но особенно поражали его слова. Поражали в прямом смысле слова, как стрела поражает мишень, попадая в крошечную точку в самом центре. Он озвучивал ее мысли, ее бессознательные надежды и чаяния так точно, как никогда не смогла бы она сама. Матвей был не второй половиной, но словно зеркалом ее души.

– Он – это я, его душа – это моя душа, – поняла вдруг Юля. – Так о чем же говорили Надькины карты? Про другого короля?

Девушка украдкой взглянула на Диму. Разве же это король? Нет, он даже не рыцарь, просто Дима! Саша, может, и король, но никак уж не благородный, и он – не ее король. Если разобраться, ему нет никакого дела до Юлии Тумановой. Сашу интересуют исключительно ее профессиональные навыки. А других королей на горизонте нет. Да и откуда взяться в наш серый век благородным королям? Это все карты, а карты часто врут, так говорила бабушка Зина, уж она-то точно не ошибалась! Хотя, бабушка советовала ей выйти за Диму, но ведь и Матвея она не знала.