Талая вода

– Перестать анализировать, – Юля пожала плечами.

– Вот! – Серебряков вытянул указательный палец. – Вот! Моя любимая студентка, все правильно говорит! Перестаньте анализировать, смотрите кожей, как Юля… учитесь у нее! Например, как вам Фрэнсис Бэкон с его человеческими телами? Сильные изображения, пугающе сильные! Подчас чудовищные, и все-таки… Впрочем… Пойдемте ко мне в кабинет, потолкуем…

Серебряков поднялся и последовал вглубь квартиры, прихватив чай, Саша с торжествующим видом последовал за ним. Юля осталась наедине с Алисой.

– Как было бы чудесно видеть кожей, – протянула Алиса. – Если бы я могла, я бы тоже занялась аукционами…

– Большинство людей, которые занимаются аукционами – не обладают этой способностью, – сухо ответила Юля. Ей было досадно, что у такого умницы и трудяги, как профессор Серебряков, ЕЕ профессор Серебряков, выросла абсолютно беспутная лентяйка-дочь. Неожиданно Юля вспомнила Аню Вишнякову. Наверное, случай Алисы еще не самый худший, она хотя бы не бросается в речку с моста! С другой стороны, не так давно Алиса в целях эксперимента засунула в стиральную машину попугая, и если бы не Юля, неизвестно, что бы случилось с несчастной птицей. К счастью, питомца скоро отдали родственникам.

– Хочется делать то, в чем являешься исключительным. Исполнять задачу, для которой родился именно ты, – глубокомысленно произнесла Алиса, и Юля тут же поняла, что та никогда не будет работать.

Чем-то она напоминала ей сестру, только Надька, напротив, бралась за все, начинала, бросала, начинала что-то другое и снова бросала… То она хотела кататься на коньках, то играть в театре, то шить, то изучать языки, то рисовать, но все заканчивалось одним – Надя сидела дома, подрабатывала продавцом и виртуозно предсказывала будущее. Иногда она ездила на встречи представителей различных сект, хотя сама говорила, что эзотерические собрания, которые она посещает, не имеют ничего общего с сектантством. Из кабинета до Юли доносились обрывки слов Серябрякова, порой отчетливые, порой сливающиеся в однотонный гул: он рассуждал о супрематизме и кубизме, потом отчего-то переключился на графику. Алиса периодически восторгалась Сальвадором Дали, очевидно, она только что приехала из Барселоны. Об этом говорил браслетик на ее руке, где на серебряном сердечке было написано: «I love Barcelona».

Юля не относилась к поклонницам Дали, поэтому молча кивала и допивала вино.

Ровно в шесть тридцать из кабинета показался Саша.

– Ну что, дамы, готовы идти на концерт? – выражение его лица было безучастным и даже печальным.

– Мне осталось накрасить ресницы и взять сумочку, ах да, еще причесаться, – завертелась Алиса, а Юля поднялась и отправилась в кабинет попрощаться с Николаем Ивановичем.

В полутьме она обняла худые плечи профессора, поднявшегося ей навстречу, а он вдруг, крепко прижав ее к себе, спросил:

– Это тот мужчина, которого ты выбрала, Юленька?

– Нет, Николай Иванович, не тот, – с улыбкой прошептала она.

– Ну и славно, – также шепотом ответил он. – Я считаю, что вас, девушек, не надо спрашивать. Надо выдавать замуж по воле родителей. Передавать с рук на руки в восемнадцать лет. Восемнадцать стукнуло? Все, передача! Тогда будет хорошо. Но разве вы послушаетесь! Ладно, иди! Вот родишь дочь, поймешь. Все поймешь, да поздно будет.

Юля улыбнулась. У нее не было отца, и про себя она считала Николая Ивановича вторым отцом. Они никогда об этом не говорили, но Юля знала, что он тепло относится к ученице, выгодно отличавшейся от его собственной дочери. Почему иногда чужие люди бывают куда ближе, чем родственники по крови? Матвей Вишняков не был кровным родственником, но казался ближе всех людей, когда-либо ей встречавшихся.

Втроем молодые люди вышли на улицу, Алиса взяла Сашу под одну руку, Юля по другую.

– Я просто везунчик! – улыбнулся Саша. – Иду между двумя красавицами! Все мужчины завидуют мне!

– Если бы тебе также повезло с лекциями… Я же говорила, что профессор Серебряков никуда не ездит… – начала Юля, но Саша хитро улыбнулся и перебил.

– А вот тут, эксперт Туманова, вы ошиблись! Профессор Серебряков будет читать лекции в Париже в мае! Получите, распишитесь!

От неожиданности Юля остановилась, выпустила его руку и долго смотрела на него, раскрыв рот. Первой опомнилась Алиса: она завизжала и картинно бросилась Саше на шею.

– В Париж! В Париж! Хочу в Париж! – кричала она, подобно чеховским трем сестрам, которые стремились в Москву.

– Но как?! – воскликнула Юля, опомнившись.

– Просто я умею убеждать, – улыбнулся Саша. – У тебя хорошие руки, у меня – речевой аппарат. Ну, идем же, мы опоздаем на концерт! Приятно, что Алиса в таком восторге. Рад был доставить вам удовольствие, дамы!