Прошло еще три минуты ходьбы, и я на остановке. Она представляла собой небольшой сглаженный участок тротуара без знаков и каких-либо построек, где по условной договоренности останавливался общественный транспорт, переправляя людей дальше по городу. Это одна из крупных станций нашего района. И почти всегда на ней находились большие группы людей. Однако в столь ранее время мало кого можно было заприметить на улицах. И когда я наконец-то дошел до остановки, на ней одиноко ютились только три человека. Все сонные, хмурые, закутанные в теплые куртки, молча, грелись под лучами весеннего солнца. Я расположился рядом с ними и стал ждать своего автобуса.
Весна действительно прекрасное время года. Она растекалась половодьем по земле, превращая автомобильные трассы в систему водных каналов.
Раньше в детстве я с друзьями часто бегал по лужам. Мы пускали бумажные кораблики по ручейкам, струящимся по обочинам дорог, наблюдали, как их качало из стороны в сторону под бурлящими потоками. Ручеек всегда ветвился, и каждый из корабликов преодолевал собственный путь, состоящий из порожков и препятствий, обломков кирпичей и небольших веточек. Но каждый из нас знал, что бумажные кораблики все равно намокнут и пойдут ко дну. Мы горячо спорили, ругались: какой из них доплывет до конца, а какого поглотит волна. Каждому хотелось победить, выиграть спор. Каждому хотелось, чтобы именно его кораблик преодолел весь путь. Но такого никогда не случалось. Один из корабликов тонул, второго останавливал обломок ветки, не давая двигаться вперед, а третий обычно сворачивал в сторону, и, выплывая в какую-нибудь лужу, лишенную даже намека на течение, оставался дрейфовать там. Так и в жизни, мало кому удавалось пройти весь путь, исполнить мечты, реализовать все идеи, выйти победителем. Чаще нас что-то обязательно останавливает.
Меня еще в школе называли философом, потому что даже в конфете я мог увидеть какую-нибудь грандиозную проблему человечества. Не знаю почему, но все, о чем бы я ни подумал, заканчивались размышлениями о добре и зле, справедливости да чести. Я постоянно искал ответы на вечные вопросы, что в жизни мне никогда не помогало. А лишь вредило моей карьере, отношению с начальством, друзьями и в семье. Вот так.
Признаться, я уже порядком замерз, когда на горизонте появился нужный мне автобус. Вместе со мной вошли еще трое моих молчаливых спутников. И, как и я, заплатив за проезд, пытались устроиться удобней на жестких сиденьях. Трое крепких мужчин средних лет, в темных одеждах и явно бандитской наружности, могли насторожить любого. Поэтому не в меру упитанная кондукторша, как бы невзначай уселась в другом конце салона, лишь изредка осторожно поглядывая на них. Я уселся на первом попавшемся пустом сиденье и достал нужную мне тетрадь с ручкой. Меня просили составить пару заданий для теста, проверяющего знания студентов о мировоззрениях философов древности. О чем я, конечно же, забыл. Видимо старческий склероз уже заметно начинает проклевываться. Молчаливые пассажиры меня никак не напрягали. Если это и разбойники, то явно не по мою душу. Что можно взять у старика? Поэтому я спокойно занялся придумыванием теста. После пяти минут размышлений, я так и не смог составить ни одного вопроса. Философию нельзя представить в виде теста. В ней не бывает правильных или неправильных ответов. Кем нужно быть, чтобы извратить идеи Канта, или скажем Вольтера, так что на их дальнейшее развитие можно было бы дать только один однозначный ответ? На секунду меня захватила холодная ярость. Как же велико невежество декана? Как велико? Полное непонимание. Поэтому составив пару совершенно бредовых пунктов, я злорадно приписал следующий вопрос.
Каковы имя и отчество декана факультета, на котором вы учитесь? Правильный вариант ответа подчеркнуть.
1) Николай Александрович
2) Михаил Владимирович
3) Алексей Константинович
К сожалению, я не был уверен на сто процентов, как его все-таки зовут. И поэтому следующий вариант звучал так.
4) Ни один из перечисленных.
Неоднозначный вариант - это тоже вариант.
Автобус медленно заполнялся людьми. Почти все сидячие места были заняты. Половину пассажиров составляла молодежь, вторую – люди преклонного возраста. И только троих, помимо моих утренних спутников, можно было отнести к взрослому работающему населению. Несмотря на внушительное количество народа, в автобусе царила тишина, иногда нарушаемая только хлопаньем дверей и тихой беседой двух старушек. Заняться мне было нечем. Поэтому, с удовольствием зевнув, я стал разглядывать окружающих меня людей.