Таланты и преступники

— Вот и я говорю, разве может он соперничать темпераментом и красотой с вашим Флоридоном? А, кстати, попробуйте теперь вот этот коньяк, — говорила Алевтина, забирая из рук собеседника пустой фужер. — Это тоже ваш любимый Камю, но только в его основе купаж трех уникальных спиртов разной выдержки: сорока одного, сорока трех и сорока четырех лет. Если сложить все перечисленные года вместе, получается общий возраст купажа — сто двадцать восемь лет. Поэтому и название этого нектара — Камю Кюве 3.128.

Не успел ее собеседник пригубить предложенный ему напиток, Алька уже стояла с бокалом вина около Мурмана Макаровича Кобелидзе, веселого грузина с насмешливым взглядом.

— Не хотите ли попробовать вино семьи Милдиани?

— Нет, спасибо, красавица, но я предпочитаю вина компании Телиани Вели. Как распробовал их в конце девяностых, так и пью до сегодня.

— Да, у вас отменный вкус. В 2004 году эта компания стала лучшей по мнению торгово-промышленной палаты Грузии. У них прекрасное качество и безупречная репутация.

Ну, а что вы хотите, если их акционерами стали Европейский Банк Реконструкции и Развития, а к управлению пришли ребята, закончившие школу западного менеджмента, — Алевтина смиренно вздохнула и стрельнула хитрым взглядом.

— Так там что, не грузины заправляют? — Кобелидзе поставил фужер с недопитым вином на поднос подоспевшего официанта.

— Ну почему, есть, я думаю, и грузины, — специально помедлив, нерешительно сказала Веревкина, а затем затараторила: — Но зато у них весь технологический процесс происходит без участия людей, что позволяет исключить «человеческий фактор».

— Как? У них вино машины делают? Вино?! — вскричал Мурман Макарович.

— А как ваша Нани? У нее, вроде, из экзаменов только социология осталась, и она будет дипломированным специалистом, гордостью семьи Кобелидзе, — затронула Аля менее опасную тему.

У Мурмана Макаровича разгладился лоб, и глаза наполнились любовью и нежностью, как всегда при упоминании имени дочери.

— Да, Нани наша гордость, вот окончит колледж, и я ее возьму работать в свою компанию. Люблю я, когда соблюдаются традиции. У нас уже несколько веков все дети работают на семью.

— Как я понимаю, грузины вообще люди, чтущие традиции. Вот и семья Милдиани создает свои вина в лучших традициях винодельческих стран, когда лучшее вино всегда создавалось под ответственностью одного человека. Потому что истинное вино — живое существо, созданное природой и заботой людей, а не машин. Ответственный за создание и «воспитание» вина должен контролировать весь цикл и доверять каждому человеку, который может повлиять на свойства вина. Без контроля и доверия невозможно быть уверенным в качестве напитка. Поэтому лучшие вина производят семейные компании.

— Ну что ж, давай попробую я твое вино, раз там и грузины заправляют, и люди вино создают, а не машины, и семейные традиции чтятся, — не успел Кобелидзе произнести последнее слово, как бокал с предлагаемым вином был уже в его руках.

Остапов был ошарашен развернувшимся на его глазах действом. Никогда в жизни он не видел такого класса. Он слышал про Алевтинин талант, видел ее в работе, но то, что происходило сегодня, описать словами было невозможно. В конце вечера она была окружена плотным кольцом членов клуба, руки ее были заняты огромным количеством визиток, которые с почтением вручали ей гости презентации. Алька светилась счастьем, со всех сторон слышались предложения о сотрудничестве и звучали слова: «превосходно, великолепно, изысканно…»

Это был Алевтинин триумф, триумф его, Остапова, и триумф его детища, клуба «21». Уже светало, когда последний гость покинул заведение, на ходу обсуждая с Алевтиной таблетки от ревматизма для своей тещи, Доры Мефодьевны. Она была злобной, ворчливой, но невероятно богатой. И славилась тем, что раз в месяц переписывала завещание, исключая из него провинившихся за текущий месяц домочадцев.

Поэтому вопрос о таблетках от ревматизма, которые могли облегчить ее боль, был очень актуальным. Помахав на прощание «заботливому» зятю рукой, Алька вернулась в клуб, рухнула в кресло и скинула туфли.

Вечер удался.

Через полчаса Алевтина вышла из клуба вместе с Остаповым, который бережно вел ее к машине, придерживая одной рукой за талию, потому что ее ноги, непривычные к узкой обуви на каблуках, нещадно болели, и каждый шаг доставался с огромным трудом.

Чушкина, которая караулила их с вечера, сидела на асфальте, прижавшись спиной к машине Степана и дремала, так что едва не была поймана на месте ожидания. Услышав голоса, она тихонько выглянула из-за машины и обмерла, глядя, как отвратительная Веревкина, медленно ковыляя, идет к машине в обнимку с ее шефом. Причем она, по всей вероятности была пьяна, потому что едва волочила ноги. А Остапов при этом вел ее осторожно и нежно, будто боялся, что та рассыплется.

Марго быстро метнулась за соседнюю машину, дождалась, когда парочка усядется в остаповский «Лексус», и горько разрыдалась.

Глава 27