Таланты и преступники

— Ну как, зачем? Она осталась одна, никого вокруг. А мальчика как к себе приманить? Он ведь очень привязан ко мне был. Значит надо меня опорочить, и тогда можно оправдать то, что бабушка столько лет о нем и знать не хотела. А недавно он мне в лицо крикнул, что бабушка ему рассказала, какая я была в молодости, и что из-за моего поведения у него нет настоящего отца. И жить я не умею, а вот у бабушки все хорошо, у нее денег полно, и она обещала ему квартиру купить. Вот такие дела.

— Ничего себе, а откуда у нее такие деньжищи, чтобы квартиру купить? Она что, бизнесом занималась или наследство какое получила? — закинула удочку Светка.

— Насчет наследства я не знаю, а вот бизнес — вряд ли. А вы почему так интересуетесь?

— Понимаете, — начала Светлана, — мы частным образом занимаемся расследованием этого дела…

При этих словах Алька со всей силы наступила подруге на ногу, та ойкнула и замолчала.

На кухню вошла эффектная женщина лет сорока, которая была хорошо навеселе. Увидев сидящую за столом троицу, она неспешно поправила упавшую на глаза прядь волос, прикурила тонкую коричневую сигарету и резко выпустила изо рта дым на сидящих.

Наталья быстро поднялась, извинилась и вышла. Женщина тотчас села на ее место.

— А вы кто такие? — она сразу взяла быка за рога. — Здесь все свои, только близкие. И я что-то не помню, чтобы у Евдокии были такие подружки.

— Вам-то какое дело? На поминки никого не приглашают, приходят все, кто хочет помянуть, — ответила Аля.

— Ага, пожрать и выпить на халяву, например, — женщина снова выпустила дым в сторону подруг.

— Ну, знаете, — встряла Светка, — первый раз на поминках такой цирк вижу.

— А вы, видимо, профессиональные поминальщицы. Только по поминкам и ходите. Там выпил, там поел…

— Подождите, — Алька так резко вскочила из-за стола, что едва не разбила пепельницу. Та, подпрыгнув на месте, разметала по столу окурки. — Погодите, не ругайтесь, неприлично так себя вести на поминках! Мы знакомые Евдокии. Мы у нее лекарство покупали.

— Какое еще лекарство? Она, насколько мне известно, доктором не работала, да и провизором тоже, чтобы заниматься реализацией лекарств.

— А вы, возможно, ее недостаточно хорошо знали? И вам неизвестно про ее занятия? — спросила Светка с ехидцей.

— Ну, во-первых, уберите за собой свинарник, — скандалистка брезгливо указала на засыпанный пеплом стол. — А во-вторых, я самая близкая ее родственница, сестра ее мужа, другой родни у нее не имеется. Так что, уж поверьте, я про нее знаю все.

— Так, значит, вы Анна. Нам Евдокия много про вас рассказывала.

Анна снова прикурила сигарету и посмотрела на подруг, на сей раз, внимательнее.

— И что же она про меня говорила?

— Она говорила, что вы очень молода и красива. Она гордилась вами, — заискивающе сказала Алька.

Анна довольно хохотнула, мельком глянув на себя в зеркало. И правда, хороша: копна непослушных рыжих волос, зеленые раскосые глаза, пухлые губы…

— Насколько я знаю, самой близкой родственницей Евдокии является ее дочь, — мстительно проговорила Светлана. От которой не укрылось, с каким самодовольным видом Анна на себя посмотрела.

— Понятно, — с неприязнью протянула золовка умершей, — наслушались жалостливых рассказов этой шлюшки. А она вам рассказала, что мать ее из дома выгнала и за что именно? Небось про любовь-морковь наговорила… Так вот, не слушайте ее. Она давно по мужикам таскалась. Я брату своему, Борису, и намекала, и прямо говорила. Только он не хотел меня слушать. Ну а потом, когда все случилось, у него, слава богу, хватило ума выставить потаскушку за дверь. И мы уж думали, что больше она никогда на нашем горизонте не появится, да вот пару лет назад объявился сын мерзавки. Ну, я ему все и рассказала про его мать, а потом и бабка это подтвердила. Начал он таскаться к Евдокии, а она прямо души в нем не чаяла. Предупреждала я ее, что яблоко от яблоньки недалеко падает, только она меня не послушала. А вот теперь мы имеем то, что имеем.

— Но Наталья уверена, что Андрей бабушку не трогал, — начала было Алька.

— А что она еще должна сказать?! Она же его воспитала, наркомана, а теперь не верит, что он настолько «хорошо» воспитан, — и Анна хохотнула смехом гиены.

Поняв, что разговор опять уходит от интересующей их темы, Алевтина сделала вид, что абсолютно согласна с Анной, покивав сочувственно головой.

— Да вот ужас-то, растишь их, растишь, а они потом такое вытворяют. А мы с подругой сейчас места себе не находим. Что нам теперь делать-то? Кто нам лекарство доставать будет?

— Да какое лекарство, о чем вы? — Анна с досадой затушила сигарету.

— «Онколайф» мы покупали.

— Ну так в чем дело, идите к врачу, выписывайте рецепт, да покупайте, какая проблема? — Анна пожала плечами.

— Но ведь тот, аптечный, нереально дорогой! А нам Евдокия его гораздо дешевле продавала.

— Ну и почем, если не секрет? — спросила Анна, пристально глядя на Алевтину. Та смешалась:

— Ну, я не могу вам так прямо сказать, Евдокия просила не говорить.

— Так ведь теперь Евдокии нет, — голосом змея-искусителя проговорила Винникова.