Таланты и преступники

— И что я ему скажу, когда позвоню: «Ой, Степан Аркадич, мы тут с подружкой ходили на поминки женщины, связанной с „Онколайфом“, и я совсем забыла про телефон. Что вы хотели, слушаю вас внимательно», — проговорила Алька кривляясь.

— Ну ты наивная, Рёва, это же надо, не может ничего придумать. Хочешь, я ему сама позвоню и скажу, что ты телефон у меня оставила.

Алька с отчаянием махнула рукой и набрала номер Остапова. Он не поднял трубку.

— Фу, как гора с плеч. Теперь скажу, мол, звонила, а вы не ответили.

— Ага, — с сожалением посмотрела на нее Светка. — Именно так. Он тебе звонил двенадцать раз, а ты разок звякнула и совесть свою успокоила. А, может, он вообще трубку не берет, потому что обиделся на тебя. Или, чего доброго, уволил за то, что ты на работу не вышла.

— Ты что? — взревела Алька. — У меня сегодня законный выходной, да и чего ему обижаться, кто я ему?

— А хотя… — протянула Светка задумчиво, — пусть понервничает. Кстати, то, что он нервничает, заметно. Может он вообще тебя ревнует после вчерашнего-то…

— Я тебе поражаюсь, у тебя одни любови на уме. Может, он просто хотел меня поблагодарить за работу. Он был очень доволен, я же видела. Клуб Остапова — вот где, Пустозвонова, тебе было бы раздолье! Во-первых, спиртного, хоть залейся, а во-вторых, мужиков богатых и успешных, как грязи.

— Веревкина, — угрожающе проговорила подруга, — значит такого ты обо мне мнения?

Спиртное, поставила на первое место. Хорошо же. А жрачки там случайно не было?

Алька испуганно замотала головой.

— Жаль. А то была бы твоя епархия.

Перепалка грозила превратиться в ссору, но в это время позвонил Остапов.

— Ты где, Алевтина? — спросил он напряженным голосом.

— А я, Степан Аркадьевич, у подруги. Знаете, я так устала вчера, потом телефон у нее забыла и сегодня останусь у нее тоже.

Светка покрутила пальцем у виска.

Остапов, как показалось Альке, облегченно вздохнул и сказал, что ждет ее завтра на рабочем месте для подписания контракта.

По дороге к Светкиному дому подруги заехали в магазин, купили готовых салатов, сырной и мясной нарезки, булочек на завтрак и бутылку вина. Светлана пыталась положить в корзинку еще одну, но была остановлена твердой Алькиной рукой.

Дома у Светланы было тихо, ее муж, Владимир, лежал на диване и смотрел телевизор. В детстве он был рыжим, но с годами волосы поредели, потускнели и стали серобуромалиновыми. К тому же он рано начал лысеть. Светка над ним потешалась, рассказывая всем направо-налево анекдот с бородой: «Если мужчина лысеет сзади — это от ума, если спереди — гуляет. А мой и спереди и сзади. Это значит — гуляет с умом». И она заходилась каркающим смехом. Владимир пытался обижаться, но знал, что это себе дороже. Поэтому, чтобы оградить себя от еще больших насмешек, он очень тщательно следил за остатками растительности («умные волосы покидают глупую голову» — очередная шпилька любящей жены). Дома он надевал на голову сеточку, смастеренную из старых колготок жены, чтобы топорщащиеся кудри плотно прижимались к вискам.

— Нате, пожалуйста, — заорала Светка, включая в комнате свет, — лежит, новости смотрит. Жена пришла голодная, мокрая, замерзшая, а дома шаром покати. Хорошо, что мы с Рёвой сами все прикупили. Вот прямо пока от магазина бежали, успели и промокнуть, и задубеть.

Владимир вскочил с дивана и забегал:

— Алечка, проходи скорее на кухню. Сейчас чаек горячий сгоношу, а может лучше глинтвейн, чтоб не простудиться. Светочка, давай ванну горячую с пеночкой сделаю.

— Ой, господи, какой суетливый. Давай, делай Альке ванну, я сама глинтвейн сделаю.

А ты пакеты разбирай.

Володя ринулся в ванную комнату. Алька тем временем уединилась в спальне. Стащила с себя мокрый сарафан и надела выданный подругой толстый махровый халат ярко-зеленого цвета, отчего стала похожа на небольшую клумбу. Когда через полчаса она вышла из ванной раскрасневшаяся и с тюрбаном на голове, стол уже был накрыт, и Светка разливала глинтвейн по стаканам.

— Давайте уже скорее садитесь, пейте, вот вам поменьше налила, а себе побольше.

Вовка дома сидел, Алька в ванне отогрелась, а я прямо вся дрожу. Как бы не заболеть.

Некоторое время они молчали, ели, пили, сопели, стучали вилками, цокали стаканами.

Первой от стола отвалилась, словно сытая пиявка, как ни странно, Аля.

— А вот как ты думаешь, золовка Фоминой, Анька, замешана во всем этом?

— Конечно, замешана. Ты что, не видела эту гадюку?! — с абсолютной уверенностью сказала Света.

Вовка замер над тарелкой с полным ртом.

— Это вы о ком, девочки? — спросил он, спешно дожевывая салат. — О какой гадюке речь? Он был страшно любопытен. Подруги наперебой начали ему рассказывать о сегодняшнем дне. Вовка по-бабьи охал и хватался за щеки.

Снова запиликал Алькин мобильный.

— Добрый вечер. Вас беспокоит Иван Антонович Пушков. «Промстроймаш». Я вам вчера дал свою визитную карточку. В клубе.

Он разговаривал властно и отрывисто.

— Очень приятно, — растерянно пробормотала Алевтина.

— Нам необходимо встретиться. Я пришлю за вами машину. Куда прислать? Алька с трудом нашла слова:

— Я не могу сегодня. Не надо никуда присылать…