Таланты, которые нас связывают

Затем она вручает мне стопку едва не лопающихся папок с распечатками на листах А4 – текстами для литургии, которыми мы пользовались каждое Рождество и каждую Пасху с тех пор, как я перешла в эту школу.

– Их нужно рассортировать, скрепить скобками и разложить по порядку.

Увидев, чем я занята, Хэзер строит гримасу и предлагает заняться этим в ее кабинете за чашкой чая.

– Ты какой будешь? – спрашивает она из кухни. – У меня есть мятный, имбирный, ромашковый и простой для завтрака.

Я, понятное дело, хочу обычный, потому что все остальные отвратительны. Но боюсь показаться слишком простой в глазах Хэзер Бэнбери. Мне хочется, чтобы она приняла меня за «своего человека», и потому выбираю ромашковый.

Потом приступаю к сортировке, и вскоре кончики пальцев у меня пересыхают и покрываются пылью. Поначалу Хэзер почти не говорит со мной и пытается делать вид, что наказание после уроков – серьезное дело. Я сортирую страницы с молитвами. По какой-то причине больше всего перепутаны листки, относящиеся к Пепельной среде. Ее ритуал кажется мне на удивление языческим: черные метки на лбу, сжигание пальмовых ветвей.

– Ты сортируешь или читаешь? – как бы между делом спрашивает Хэзер.

– Сортирую, – отвечаю я не слишком убедительно.

Она приподымает бровь.

– А все же интересно, – продолжаю я. – То, что миллионы людей по всему миру каждый год по своей воле посыпают голову пеплом или дают ставить себе на лбу отметки. Смахивает на какое-то колдовство. И при этом те же люди считают ведьм, Викку и магию чем-то плохим или каким-то чудачеством.

– Разница в том, что в Викке следуют принципу «делай или не делай, как хочешь», а вот за идею Бога люди устраивают целые войны, – говорит Хэзер. – Конечно, очень удобно оправдываться, когда ссылаешься на единого бога в образе мужчины, обладающего весьма специфическими взглядами на возжелание жены и земли соседа. Хм-м, и кто же выдумал такую идеологию?..

– Мужчины?

– Мужчины!

Сейчас, когда она заговорила о магии, в ее тоне ощущаются какие-то едва заметные изменения, как бы больше теплоты. Я вспоминаю тот вечер, когда меня преследовал Аарон, и как я ощутила в ветре запах меди. И как мне показалось, что она знает больше, чем показывает.

– А вы… – начинаю я. – Вы… как я?

– Как ты в каком смысле?

– Вы обладаете… даром?

На мгновение она замирает, сжимая губы. Как будто пытается решить – рассмеяться или воспринять мой вопрос серьезно.

– Мне кажется, я не совсем понимаю, о чем ты, Мэйв.

Я возвращаюсь к сортировке текстов, читаю вслух про плоть и кровь Христову, одновременно пытаясь потихоньку проникнуть в сознание Хэзер Бэнбери. Нахожу ее нить света и следую за ней. И тут же ощущаю сопротивление, как будто натыкаюсь на невидимую стену в видеоигре.

– Мэйв, сосредоточься на задании, – говорит она, словно слегка упрекая меня, но не раздраженно.

«О. Она знает», – думаю я.

Потом Ро присылает мне текстовое сообщение о том, что не сможет сегодня подвезти меня до дома, что «Маленькую частную церемонию» в последний момент попросили выступить в студенческом баре. Он спрашивает, могу ли я поехать на автобусе.

«Но меня до сих пор не выпускают из дома. Мы что, и на выходных теперь не увидимся?»

Ответ приходит лишь в полночь. Он извиняется и пишет, что только что взял свой телефон и увидел мое сообщение.

14

Пусть мама с папой и руководствуются какими-то своими представлениями о благих намерениях, не выпуская меня из дома, но мои выходные – это и их выходные, а они хотят заниматься своими делами. В это солнечное теплое воскресенье они решили отвезти собаку на пляж, до которого ехать минут сорок на машине. Еще одно преимущество Килбега – до центра города или до моря никогда не бывает слишком далеко.

– Поедешь с нами, Мэйв? – с энтузиазмом спрашивает отец, надевая ботинки. – А после заедем куда-нибудь пообедать.

– Нет, спасибо, – мрачно отвечаю я, поглядывая на свои книги. – Лучше посижу дома, позанимаюсь.

– Ну ладно. Тогда мы вернемся часа в четыре.

– Круто. Ну тогда пока.

Папа уже устал от суровых мер. Мама же, похоже, считает все совершенно нормальным. Атмосфера в доме остается напряженной.

В ту же минуту, когда они выходят из дома, я звоню Ро, который оказывается в компании Фионы и Лили, и они все приходят ко мне.

– На доске объявлений у музыкального кабинета была вот эта листовка, – говорит Лили, вынимая из кармана сложенный лист. – На ней логотип школы.

Она показывает на напечатанный на обороте крест Святой Бригитты.

Я рассматриваю листовку с фотографиями разных молодых людей – я смутно распознаю в них «инфлюэнсеров» из Instagram и TikTok. Не слишком знаменитых, не самых известных, а, скорее, местного уровня. Тех, которые публикуют фото своих французских бульдогов и всегда отмечают себя на бесплатных обедах.