Талассиец (СИ)

Роммат всем говорил, что он на Юриэль только работает. Хотя мысль напакостить ей, опозорив родством с полукровкой, мелькала не раз, он прекрасно понимал, что самому себе сделает куда хуже, отняв шанс в дальнейшем наладить отношения с этими эльфами.

Собственное будущее виделось ему смутно. Из книг он знал, что Азерот - и конкретно Квель’Талас - огромны, и каждый эльф может найти здесь свой путь. Но мир, который видел Роммат, был катастрофически мал, а прочитанные книги лишь подчеркивали узость его кругозора и скудность жизненного опыта.

Роммат хотел начать жить по-настоящему, но мало понимал, чего именно хочет. Ни от кого не зависеть, идти, куда пожелает. Уехать отсюда в большой город. Найти семью или друзей, которые не будут презирать его за смешанную кровь. Иметь деньги и свою собственность, источник пропитания - что-то в таком духе.

С источником пропитания было не лучше, чем с друзьями. Провести полвека-век в услужении какого-нибудь ремесленника ему не хотелось. В армию безродных не брали, а если и удастся пролезть, то выше пушечного мяса не продвинешься. Жить в лесу жизнью простого охотника - скучно. К девяноста годам у него уже проявился магический дар, но в деревне не было ни одного опытного мага, к которому можно было пойти в ученики, да и не собиралась Юриэль платить за его обучение, чтобы никто не видел его ежедневно и не обратил внимания, что он быстро взрослеет.

- Потерпи еще немного, - уговаривала она. - Еще лет сто, и уже будет не так заметно.

Он ей не верил. Около двадцати лет после памятной ссоры из-за “садовника” он продолжал жить с Юриэль, в душе ненавидя ее и желая как можно скорее уехать от нее подальше. Мечта имела продолжение - достичь высокого статуса, получить все, о чем может мечтать эльф, и вернуться. Вернуться, чтобы безжалостно посмеяться над ней и сказать, что он обошелся без ее помощи, и что ей незачем бояться, что ее осудят за родство с ним - никто об этом родстве и не узнает.

- Ты еще пожалеешь, - зло шептал он, в красках представляя себе эту картину.

Она, конечно же, расплачется, будет умолять преданного ею внука о прощении. Может быть, он простит ее. А может, и нет. Смотря как будет умолять…

Роммат даже начал копить деньги на самостоятельную жизнь, подрабатывая в деревне и понемногу утаскивая монеты из кошелька самой Юриэль. Совесть его не мучила: он помогал ей в саду и считал, что имеет право на долю прибыли от проданных саженцев и семян. К тому же, по ее словам, отец Роммата высылал деньги на его содержание - так почему же он сам этих денег не видел?

По деревне понемногу поползли слухи. Эльфы сопоставили в голове факты: юный “путешественник” что-то уж очень долго задерживается на временной подработке, а еще он вымахал за каких-то двадцать лет на целую голову. И припомнили, что сын Юриэль выучился на чародея и поселился в Даларане, где эльфы с людьми в соседних домах живут, а то и в одной постели спят. Полукровкой Роммата еще не называли, но вопросы о его родне становились все настойчивее.

Из-за этого они с Юриэль однажды как-то особенно яростно поругались. Она хотела переехать в еще более уединенное, глухое место. Роммат возражал, зазывая ее в большой город, если ей так хочется сменить обстановку. Она снова и снова объясняла, почему никто не должен подолгу видеть его, но он отказывался это понимать.

Ссора накалялась. Юриэль выкрикивала обвинения одно за другим, припомнив и его неблагодарность, и то что он не нужен никому, кроме нее, даже собственному отцу, и то, что он сводит на нет все ее усилия вырастить его приличным эльфом, который сможет занять достойное положение в обществе. Роммат кричал в ответ, а потом, взбесившись, ударил ее. К этому времени он вымахал уже выше нее, от работы в саду имел сильные мускулы, и просто чудо, что он ничего не сломал и не повредил ей. На скуле у Юриэль расплылся жуткого вида синяк, но Роммат увидел его только на следующий день, когда, заночевав в лесу, соизволил прийти домой.

Роммат извинился, однако, довольно неискренне. Он понимал, был неправ: она-то не била его, - и был зол на себя за то, что потерял над собой контроль и поступил некрасиво. Но особого сочувствия к женщине, вынужденной вытерпеть боль и оскорбления от того, о ком заботилась все эти десятилетия, не испытывал. Юриэль несколько дней не разговаривала с ним вообще, а через пару недель у калитки появился незнакомый эльф, держащий на поводу двух крылобегов.

- Это твой дед, - сухо известила Роммата Юриэль. - Теперь ты будешь жить с ним.

Роммат пожал плечами и пошел собирать вещи. Он уверял себя, что рад этому отъезду, что дед не будет лицемерить утверждая, будто полукровка-внук дорог ему.

Он уходил с эльфом, не проронившим ни слова и даже не взглянувшим в его сторону, и внутренне торжествовал. Роммат чувствовал, как упирается в спину взгляд Юриэль, и знал, что она сдерживает слезы, сдерживает желание побежать за ним, остановить, сказать, что передумала. Не важно, побежит или нет, главное, что ей больно оттого, что она останется без “садовника”, которого так ни разу и не назвала своим внуком.