Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии.

Несмотря на это, Каспий — последний неразведанный и неиспользованный нефтеносный район мира, и его открытие вызвало сильное оживление среди транснациональных нефтяных корпораций. Западные нефтяные компании сосредоточили свое внимание сначала на Западной Сибири (1991–1992 годы), затем на Казахстане (1993–1994), Азербайджане (1995–1997) и, наконец, Туркменистане (1997–1999). В 1994–1998 годах 24 компании из 13 стран подписали контракты в районе Каспия. Казахстан имеет самые большие запасы нефти — 85 Мб оценочно, но лишь 10–16 Мб доказанных. Азербайджан располагает 27 Мб оценочно и 4–11 Мб доказанных. Туркменистан имеет 32 Мб оценочно и всего 1,5 Мб доказанных запасов. Оценка запасов Узбекистана — 1 Мб.

Доказанные запасы газа в районе Каспия составляют 236–337 триллионов кубических футов (ткф), что сравнимо с запасами США (300 ткф). Туркменистан занимает 11-е место в мире по запасам газа, располагая: 159 ткф оценочных запасов. У Узбекистана 110 ткф, у Казахстана — 88 ткф, а у Азербайджана и Узбекистана[194] по 35 ткф.[195]

Руководители республик Средней Азии были заворожены проектами новых трубопроводов, их маршрутами и связанными с этим геополитическими проблемами. В 1996 году Каспий производил один миллион баррелей нефти в день (б/д), из которых только 300 тысяч б/д на экспорт, в основном из Казахстана. Однако лишь половина этого объема (140 тысяч б/д) вывозилась за пределы бывшего Советского Союза. Каспий давал всего 4 процента мировой добычи нефти. Натурального газа в 1996 году было добыто 3,3 ткф, но только 0,8 ткф пошло на экспорт за пределы бывшего Советского Союза, главным образом из Туркменистана. Регион остро нуждался в новых трубопроводах.

Борьба великих держав за каспийскую нефть и влияние в регионе сравнивали с тем, что происходило в 20-е годы на Среднем Востоке. Но современная Средняя Азия — еще более сложный клубок соперничающих интересов. Великие державы — Россия, Китай, США; соседние страны — Иран, Пакистан, Афганистан, Турция; сами государства Средней Азии и наиболее могущественные игроки, нефтяные компании, участвуют в «новой Большой игре». Название, введенное мною в оборот в журнальной статье 1997 года, прижилось и было подхвачено всеми: политиками, чиновниками, экспертами и нефтяными компаниями.[196]

Я впервые побывал в Средней Азии в 1989 году во время перестройки, начатой президентом Горбачевым. Я был убежден, что после вывода советских войск из Афганистана национальный вопрос там окажется весьма взрывоопасным. Мне хотелось понять происхождение афганских узбеков, туркменов и таджиков, побывать на их исторической родине. Я часто возвращался туда, его просторными ландшафтами и изучая этнополитический расклад, становившийся все более сложным и неустойчивым. Советский Союз распадался. Случилось так, что я оказался в Ашхабаде во время встречи глав республик Средней Азии 12 декабря 1991 года. Они говорили о распаде Советского Союза и о своей независимости.

Все они оказались националистами поневоле. Они боялись утратить надежность, основанную на поддержке советского государства, и оказаться в одиночестве в большом мире. После того как экономика развалилась в течение нескольких месяцев, значение нефти и необходимость новых трубопроводов стали очевидны. Они начали обсуждать это с западными компаниями, основываясь на переговорах Казахстана с американской компанией Chevron. Мои поездки вылились в книгу о Средней Азии. По мере того как Афганистан погружался в трясину гражданской войны, я пришел к выводу, что ее последствия неизбежно скажутся на Средней Азии, и проблема трубопроводов будет определять будущее геополитическое положение региона.[197]

Название «новая Большая игра» напоминает о прошлом. В конце девятнадцатого столетия англичане в Индии и царская Россия вели необъявленную войну за власть и влияние, противодействуя друг другу в Средней Азии и Афганистане. «Туркестан, Афганистан, Закаспийская область, Персия — для многих эти слова означают что-то бесконечно далекое или напоминают о необычайных пороках и смерти от любви. Для меня, признаться, все они — фигуры на шахматной доске, а ставка в этой игре — власть над миром», — писал лорд Керзон незадолго до 1898 года, когда он стал вице-королем Индии.[198] Обе империи расширялись — Британия шла через Индию в Афганистан, а царская армия тем временем покоряла Среднюю Азию.

Афганистан был точкой опоры для тех и других. Англичане боялись, что русские броском на Герат создадут угрозу британскому Белуджистану, а московское золото тем временем превратит кабульских властителей во врагов англичан. Русские опасались, что англичане будут вредить им в Средней Азии, поддерживая восстания мусульманских племен и правителей Бухары и Коканда. Как и сейчас, основная борьба разворачивалась за коммуникационные линии, поскольку обе империи имели обширные программы строительства железных дорог. Русские построили железные дороги через Среднюю Азию до своих границ с Афганистаном, Персией и Китаем, а англичане — через Индию до афганской границы.