Талифа-куми

— Эх, Эля, Эля! — вздохнул Журавленко. — Сказать сыщику: «Не лезь в Непонятное» — все равно что сказать алкоголику: «Не пей водку». И знаешь, что вредно, а ничего поделать с собой не можешь. А намек я ваш понял. — Он кивнул на чашку. — Кофе я сейчас нам еще закажу. Это будет очень к месту, потому что подошло время познакомить вас еще с одним немаловажным свидетелем.

— Это с кем?

— Сейчас увидите. Танюша! Еще кофейку сделай, пожалуйста!

Пока официантка меняла пустые чашки на полные, Журавленко молча наблюдал за ней, а когда она удалилась, кивнул вслед:

— Вот этот свидетель. Она тут и официант, и бармен. В день, когда мы обнаружили труп, была ее смена. Утром она сменилась и уехала за город. На дачу. Через два дня вернулась и узнала из объявлений, что мы ищем любую информацию о такой-то девушке. Ну и позвонила нам: «Эта девушка была в нашем кафе в тот день».

Надо ли говорить, как быстро я примчался сюда? Но и здесь ничего особенного не узнал. Погибшая действительно пришла в это кафе примерно в час дня. Села вот за этот самый столик, на это самое место, где сейчас сижу я. Заказала чашку кофе и хот-дог «Таежный» — тот, в который кладут папоротник. Ни с кем не общалась, никому не звонила, и ей никто. Да и вообще смартфона в ее руках Таня не видела. Девушка просто сидела, пила кофе, курила и молча смотрела на гору. У подножия которой через пять с половиной часов ее обнаружат мертвой.

Журавленко помолчал. Глотнул кофе, снова закурил, достал смартфон и стал искать в нем что-то, одновременно продолжая говорить:

— Удача еще чуть-чуть улыбнулась нам. Дело в том, что, пока девушка была здесь, к Татьяне заходила подружка. Они сделали селфи, и та девушка попала в кадр. Таня слила мне фото на смартфон. Посмотрите.

Он протянул журналистке смартфон. На фото были смеющиеся лица подружек, а на заднем плане, вполоборота к камере, за столиком сидела девушка. Левая рука ее была засунута в боковой карман ветровки, а правая, с зажатой между пальцами тонкой коричневой сигаретой, лежала на столе безвольно вытянутая. Будто брошенная плеть. Девушка смотрела за кадр.

— Вы сольете мне это фото? — тихо спросила Эльвира, возвращая смартфон.

— Конечно. Сейчас сделаю, — кивнул Журавленко и, копаясь в смартфоне, продолжил:

— Когда девушка ушла, Таня не заметила. Но говорит, что просидела та не меньше часа. Таня отвлеклась на что-то, обернулась, а ее уже нет. На столе пустая чашка из-под кофе, недоеденный хот-дог, скуренная до фильтра сигарета в пепельнице и сто двадцать пять рублей монетами на листочке со счетом... Готово, фото теперь у вас. — Журавленко вернул смартфон в карман. — Больше ее живой никто в городе не видел. Но теперь ее последний путь мы могли восстановить. Она вышла из кафе и прошла вон между теми двумя домами. Только так можно быстро исчезнуть из виду, если уходишь отсюда. Потом шла, не сворачивая, до городской окраины, выбралась из города, дошла до перекрестка проселков. Дальше девушка круто сворачивает с дороги. Идет по лугу, продирается сквозь кусты на ту самую поляну, пересекает ее и садится у сосны. Не падает бездыханная, нет, — тогда на теле были бы синяки и царапины, а их-то и не нашлось вовсе. Она аккуратно садится. Сидит так с полчаса или чуть больше. И умирает.

4.

После этого за столиком некоторое время молчали. Журналистка внимательно смотрела на фото у себя в смартфоне, а Журавленко разглядывал ее лицо.

Потом сказал:

— Видите, Эля, как оно иной раз в жизни бывает? Вроде и много, а равно нулю. За половину того дня мы узнали об этой девушке больше, чем за два предыдущих. А по сути-то, что у нас прибавилось? Ноль был, ноль и остался.

Журналистка подняла глаза от смартфона с таким видом, будто не ожидала, что с ней кто-то заговорит. Потом спрятала смартфон в сумочку и спросила:

— Теперь, может быть, к той бумажке перейдем, а?

— Пока нет, Эля, — выставил ладонь Журавленко. — Мы с вами все еще в тех самых сутках, в которые записку и обнаружили. Она в тот день только в университет ушла. А день-то продолжался. И без событий в нем не обошлось.

Эльвира вздохнула и покорно сложила руки на столе.

— И вот что я вам скажу, — продолжил Журавленко. — Если в начале дня удача манила нас кокетливой улыбкой, то после обеда стала откровенно и ехидно насмехаться.

Возвращаюсь я из кафе в отделение, а мне навстречу начальник нашего ОБЭП.

— О, Журавленко! — говорит. — Какие люди — и не в Голливуде! Можно поздравить?

— Это с чем? — спрашиваю.

— Тебе не доложили, что ли?

— Про что, блин?

— Ну так убийца же той девчонки нашелся!

— Убийца? Нашелся?

— Сам пришел. Сейчас у Мееровича «чистуху» пишет.

К себе на второй этаж я летел через ступеньку. Неужели правда это просто убийство? Но как в кабинет к Косте Мееровичу ворвался, так сразу понял, и какое это убийство, и что за убийца тут сидит и кается, и почему мне Костя не счел нужным звонить и докладывать.