ТалисМальчик

Он – пустяк, и он покинул мою жизнь навсегда.

Любовь расслабляет и избавляет от всего, что не похоже на неё.

Я люблю! Мне легко любить! В моей душе мир.

Я – островок мира, любви и радости. Я счастлива! Я парю!

Переодеваясь ко сну, Алевтина глянула на себя в зеркало и вспомнила о Лёше. Вот и не пропадёт новая, с голубой подсветкой, ночнушечка. И невесомое бельё тоже не пропадёт. Аля представила себя в шёлке и… в палатке. Рассмеялась и задумалась.

Лёшка, Лёшенька! Чем же ты мне не угодил? Что у нас было не так? Вроде всё так. Никто не понял нашего расставания. Денис! Вот в чём дело. Это зудящее, много лет не отпускавшее ощущение, что с ним, с Талисмальчиком, всё могло быть ещё лучше. С чего она это взяла? Как в том анекдоте:

− Почему мужчины уходят от хороших жён?

− Надеются, что следующая будет ещё лучше.

− А почему не уходят от плохих?

− Боятся, что следующая будет ещё хуже.

Точно. Как в анекдоте. Только наоборот: почему женщины расстаются с хорошими мужьями?.. И почему она разошлась? Ведь не раздражал муж ничем, даже наоборот – всем устраивал. Нет. Раздражал. Тем, что не Денис, а Лёша. И всё? Всё. Только этим. Теперь, когда пыль от рассыпавшегося в прах Талисмальчика осела, не пора ли ей по-настоящему влюбиться в собственного мужа?

Наверное, это пресловутое «не с кем сравнить», ведь Алёша был первым и единственным. Что если это не самое лучшее, и с другим может быть лучше? Среди реальных знакомых тех, кто мог бы конкурировать с Алексеем, не находилось, и Алевтина сравнивала мужа с фантомом из прошлого, с человеком, которого в природе не существовало.

Маргарита в голову – бес в ребро. Хотя нет. Маргарита просто мужа не любила. Здесь же другое: комплекс нереализованной первой любви, точнее, той ранней страсти, что зародилась в условиях романтики моря, была замешана на концентрате обаяния от противоположного пола и приправлена по-детски крылатыми качелями.

Перед сном наставало время связи с родным.

− Угадай, что я сегодня делала на пляже?

− Ну поскольку топлесс ты уже купалась, значит, сегодня ты загорала без ничего… ммммм! Представляю!…

− Да нет!

− Так «да» или «нет»?

− Нет! Что-то у тебя мысли только в одну сторону.

− Заметь, в правильную сторону.

− Ага. Только я на парашюте летала!

− Ух, ты!

− Ух, я!

− И не испугалась?

− Чуть-чуть. Вначале, когда дёрнуло на старте. И в конце, когда в воду бултыхнули. А так ничего – здорово! Лёш, почему мы раньше не летали, а?

− Не знаю, Аль. Может, я за тебя боялся, может, просто там – в небе – от меня ничего не зависит, не знаю.

− Но теперь будем летать?

− Обязательно. Раз ты у меня такая смелая. Прямо в Крыму и начнём Я, конечно, позвоню, как доеду. Где тебя искать? Ты по какому адресу остановилась?

– М-м-м… Не помню адреса, давай лучше возле церкви встретимся.

– Возле церкви? − каким-то особым тоном переспросил муж.

Алевтина считала дополнительную интонацию в словах Алексея, поняв двусмысленность.

– Ну, да. Собор тут католический. Как с горы станешь спускаться…

Она представила, как он останавливается, как всегда плавно и красиво, в нескольких сантиметрах от чего-нибудь, как он, с ленцой в движениях разморённого жарой и дорогой неленивого тела, выходит из машины и точным бережным жестом захлопывает дверцу. Как он сначала блеснёт улыбкой, потом обручалкой. Интересно, во что он будет одет? Скорее всего, в шорты, что они из Тайланда привезли. Они идеальны для путешествия, и Алёша их очень любит. Вот бы ещё шляпу с Кубы захватил – она просто суперовская!

Вечерний обзвон продолжался. На этот раз пиликал позывной сестры.

– Нет, Аль, ну я не могу! – соскользнула в привычное Дашка. – Они что, не понимают, что ты их уничтожить можешь?

Алевтина секунду помолчала.

– Думаю, не понимают. По крайней мере, она. А он думает, что просто до такого не опущусь или связываться с мелким не захочу.

– А если…

– Никаких «если». Не опущусь и связываться не хочу. Да и за что их-то наказывать? За мою собственную глупость?

Дашка сердито сопела в трубку. Аля рассмеялась:

− А всё-таки хорошо, Даш, что ты не приехала, а то б ты убила Дениса.

– Убила бы! Я прекрасно помню, где он живёт – полетели бы клочки по закоулочкам! Гондон пустой!

– Хорош, Даш! – скривилась Алевтина.

− А Лёшка, между прочим…

− Ой, Дашка! Не трави душу! Я перед ним так виновата… Столько лет мучила, сама не зная, чего хочу. А он ведь безупречен. Со-вер-ше-нен! Как произведение искусства, к которому ничего нельзя прибавить и ничего нельзя отнять.

− Ого-го! Как мы заговорили! Можно, я Лёшке расскажу, что ты его произведением искусства обозвала?..

− Не вздумай! Я сама теперь всё скажу. Не лезь, куда не просят. Пожалуйста.

− Ну, ладно, ладно. Молчу.

Но долго молчать сестра не умела: