Талисман

Сойер занимался клиентами, Слоут – деньгами, инвестициями, финансовой стороной деятельности агентства. Сойер тратил деньги – ленчи, билеты на самолет, – Слоут их экономил, и другого оправдания для того, чтобы прикарманивать часть прибыли, ему не требовалось. Именно Слоут настаивал на том, чтобы агентство расширяло сферу деятельности, занялось строительством, сделками с недвижимостью, вкладывалось в постановку фильмов. К тому времени, когда Томми Вудбайн прибыл в Лос-Анджелес, оборот агентства «Сойер и Слоут» составлял многие миллионы.

Слоут обнаружил, что по-прежнему терпеть не может бывшего однокурсника. Томми Вудбайн располнел на тридцать фунтов и своим видом – синие костюмы-тройки – и поведением еще больше походил на судью. Его щеки всегда пылали румянцем (Слоут задавался вопросом, а не алкоголик ли он), говорил он доброжелательно и весомо, как и прежде. Прошедшие годы оставили на нем свою метку: в уголках глаз появились маленькие морщинки, а сами глаза стали куда более настороженными, чем у золотого мальчика из Йеля. Слоут едва ли не сразу понял (и знал, что Фил Сойер этого не заметит, пока ему не скажут), что Томми Вудбайн хранил жуткую тайну: кем бы ни был золотой мальчик из Йеля, теперь Томми – гомосексуалист. Или гей. И это все сразу упростило… а впоследствии он смог без труда избавиться от Томми.

Потому что пидоров всегда убивают, верно? И мог ли кто-нибудь действительно хотеть, чтобы двухсотдесятифунтовый педик нес ответственность за воспитание подростка? Можно сказать, что Слоут всего лишь спас Фила Сойера от посмертных последствий серьезной ошибки, которой стало принятое им решение. Если бы Сойер назначил Слоута исполнителем завещания и опекуном сына, не возникло бы никаких проблем. А так убийцы из Долин – те, что ранее провалили похищение мальчика, – проехали на красный свет, и их едва не арестовали до того, как они успели вернуться домой.

Все было бы гораздо проще, уже, наверное, в тысячный раз говорил себе Слоут, если бы Фил Сойер не женился. Нет Лили – нет Джека, нет Джека – нет проблем. Фил скорее всего и не заглянул в заботливо собранные Слоутом сведения о прежней жизни Лили Кавано: там подробно описывалось, с кем, когда и как часто, и эта информация должна была убить романтику с той же легкостью, с какой черный фургон размазал Томми Вудбайна по асфальту. Если Сойер и прочитал эти тщательно подобранные материалы, они не произвели на него никакого впечатления. Он хотел жениться на Лили Кавано – и женился. Как его чертов двойник женился на королеве Лауре. Еще один просчет. Но отплаченный той же монетой, что представлялось вполне уместным.

А это означало, удовлетворенно подумал Слоут, что после утряски последних деталей все встанет на свои места. По прошествии стольких лет его мечта воплотится: из Аркадия-Бич он вернется единственным владельцем компании «Сойер и Слоут». И в Долинах ситуация близится к разрешению: балансирующая на краю страна готова свалиться в руки Моргана. Как только королева умрет, власть перейдет к помощнику ее усопшего супруга, и он тут же введет все изменения, уже обговоренные им и Слоутом. А потом деньги потекут рекой, подумал Слоут, сворачивая с автострады в Марина-дель-Рей. Потом все потечет рекой.

Его клиент, Ашер Дондорф, жил в нижней половине нового кондоминиума на одной из тесных улочек у самого моря. Дондорф, старый характерный актер, в конце семидесятых приобрел необычайную популярность благодаря одному телесериалу: он сыграл роль домовладельца, сдающего квартиру молодой паре – частным детективам, милым, как детеныши панды, – звездам сериала. После появления в первых сериях Дондорф получил столько писем, что сценаристы расширили его роль, прописав ему отцовскую заботу о молодой паре, позволили найти разгадку двух или трех убийств, подвергли смертельной опасности и так далее. Его жалованье удвоилось, утроилось, учетверилось, а когда через шесть лет сериал закончился, ему пришлось вернуться в кино. И в этом заключалась проблема. Дондорф полагал себя звездой, но студии и продюсеры видели в нем характерного актера – популярного, да, но не представляющего особой ценности. Дондорф требовал цветы в гримерной, собственного парикмахера и специалиста по сценической речи, хотел больше денег, больше уважения, больше любви, больше всего. Короче, вел себя как идиот.

Поставив автомобиль на крохотную стоянку, Слоут вылез из кабины, следя за тем, чтобы не поцарапать дверцу о кирпичную стену. И внезапно осознал: если в ближайшие дни он выяснит, даже заподозрит, что Джеку Сойеру известно о существовании Долин, мальчишке не жить. Потому что есть такое понятие, как неприемлемый риск.