Талисман

Она помахала Эльберу. Он застыл, точно изваяние, на краю бассейна и прислушивающегося к малейшему шороху так напряженно, что казалось, у него вот-вот зашевелятся уши.

— Эй, — крикнула Ника, — так кто из нас собственной тени боится?

Она демонстративно повернулась на спину и замерла в таком положении, жмурясь от удовольствия.

Поблаженствовать ей толком не довелось. Игла — такая же, как та, что поразила ночью Эльбера, — глубоко вонзилась в предплечье девушки, и рука тотчас повисла как плеть. От боли и неожиданности Ника вскрикнула и, лихорадочно торопясь, вылетела из бассейна.

Вокруг места укола расплылось угрожающее багровое пятно.

— Я не могу пошевелить рукой… — призналась она. — Не чувствую собственных пальцев.

— Доигралась! Проклятье, а я предупреждал!

Эльбер резко выдернул торчащую из руки девушки иглу и припал к ранке губами, высасывая яд.

У Ники все плыло перед глазами, она чувствовала, что от его действий толку мало. Искательницу приключений, благополучно их находящую каждый раз сверх всякой меры, уже начал бить озноб, а пятно продолжало расползаться.

Эльбер снова выругался, схватил нож — его собственные руки при этом заметно дрожали — и сделал глубокий крестообразный надрез, выпуская отравленную кровь.

Белый Воин знал, как действует сильный яд — человек умирает быстро, у него останавливается дыхание, и…

— Бара… Ника… — бормотал он в отчаянии, — держись!

Девушка, сотрясаясь в судорогах, слышала его голос, как во сне.

— Прижги… чем-нибудь… — выдавила она.

Ника старалась ни в коем случае не закрывать глаза. Ей мнилось: стоит перестать видеть солнечный свет, и зацепиться за жизнь уже не удастся.

Эльбер заметался в поисках огня. Его подруга умирала, а он не был способен ее спасти.

— Даже если ты отрежешь ей руку, это ничего не даст, — раздался позади него спокойный голос. — Не оборачивайся! Возьми женщину на руки и неси в дом.

Бережно подхватив безжизненное тело Ники, мужчина выполнил приказание.

Девушка пришла в себя, но выдавать это не спешила, стараясь не позволить собственным векам дрогнуть.

— …и ты, великий неустрашимый боец, вернулся в Рим, чтобы мстить? — услышала она. — И приволок с собой женщину, словно не знаешь, что присутствие дорогого человека делает тебя еще более уязвимым, чем обычно?

— Таймацу, но я неплохой боец, — оправдывался Эльбер.

— Ты вообще не боец, — возразил неизвестный Нике человек на итальянском, порой добавляя английские слова; судя по всему, он знал языки ничуть не хуже ее или даже лучше. — У этой женщины хватка и то надежнее твоей.

— Но в Колизее я…

— Мир — не арена Колизея! Здесь тебя никто заранее не станет предупреждать о нападении и ставить лицом к лицу с противником. Врагом может оказаться кто угодно! И атакует он с любой стороны! Или даже со всех сразу!

— Я ведь не предполагал сражаться с тобой или с таким, как ты. Я вообще думал, что ты просто знахарь с Радужных Островов, лекарь-бродяга, каких множество…

— Люди носят маски, скрывающие их истинные лики. Верно, и на Радужных Островах таких, как я, — единицы, но ты бы не справился и с воином попроще. Ты все еще слишком доверчив, Эльбер!

Ника осторожно приоткрыла глаза, мечтая увидеть лицо «призрака», едва не прикончившего ее, а потом вернувшего к жизни. Но ей это не удалось — он расположился так, что ничего, кроме неясного силуэта, рассмотреть было нельзя.

— Ты превратил мой дом в настоящую крепость, — заметил Эльбер.

— Конечно! Я же жил здесь все годы после того, как ты ушел. Порой тут появлялись какие-то люди, но они надолго не задерживались, и хорошо, если им удавалось убраться восвояси живыми. Так что мне они не слишком мешали. Женщина очнулась, — без перехода, не меняя интонации, произнес незнакомец.

Как он это понял, даже не посмотрев в ее сторону?..

Эльбер сразу же метнулся к девушке, наклонился, всматриваясь в ее лицо с тревогой и участием.

— Бара? Как ты?

— Мне лучше, — сказала она, — правда, лучше.

Рука от плеча до кисти сильно распухла и болела. Но было ясно: смертельная опасность больше искательнице приключений не грозит.

Красавица села.

— Нет-нет, лежи, — воскликнул Эльбер, — сейчас я дам тебе напиться! — он протянул Нике плошку с каким-то отваром. — Тебе помочь?

— Не надо, справлюсь. — Девушка поднесла жидкость к губам и сделала несколько неуверенных глотков, чувствуя, как стремительно возвращаются силы, а вместе с ними — и мучительное любопытство: что же происходит?

— Эльбер, я не закончил разговор с тобой, — проговорил Таймацу вроде бы совершенно спокойно, но в его тоне угадывались нотки недовольства. — Я ждал тебя.

— С чего ты взял, что я вернусь?

— Догадался. Я наблюдал за тобой давно, еще с тех пор, когда ты сражался на арене.

— Как?.. Я-то считал, что ты…

— Ты постоянно спрашиваешь, перебиваешь, слушаешь только самого себя и разговариваешь так много, что мне хочется снова заткнуть тебе рот. Ты как болтливая обезьяна, — с легким раздражением заметил Таймацу.

— Извини, — смиренно ответил Белый Воин, не имевший ни малейшего желания оспаривать превосходство собеседника.