Талисман Белой Волчицы

Гуран поднял его руку и отпустил. Она безвольно упала на колено. Но что-то, кажется, блеснуло на запястье. Он завернул рукав сикпена и едва сдержался, чтобы не выругаться от удивления. Запястье парня охватывала тонкая полоска древнего золота. Воровато оглядевшись по сторонам. Гуран снял ее с руки незнакомца и все-таки не сдержался, выругался.

— Чего надобно, хозяин? — повернул голову Ивашка.

— Отвяжись! — рыкнул сердито Гуран.

Разжав ладонь, он самым внимательным образом осмотрел золотую вещичку. Обнаружил клеймо в виде березового листка и довольно ухмыльнулся. Похоже, парень и впрямь ломанул Хатангу. Он с беспокойством обшарил вновь все карманы незнакомца, залез за пазуху, прощупал голенища сапог и озадаченно покачал головой. Что ж получается? Ограбить ограбил, а ничего, кроме червонца и этой безделушки, не взял? Но он за товар отдал Хатанге три червонца. Где ж тогда остальные два? Старик уже больше недели не приезжал после того, как появился на усадьбе с целой кучей старинных женских украшений и золотыми сбруйными бляшками, поэтому никак и нигде в другом месте не мог потратить их на пропой.

Гуран повертел в пальцах золотую пластинку и опустил ее в карман. Затем вновь обшарил незнакомца и аж крякнул от досады, обнаружив на спине под рубахой засунутый за пояс шаровар револьвер. Похоже, оправдываются самые худшие его подозрения. Но ничего! Парень все равно очухается, и тогда уж он сумеет добиться от него полного расклада по всем волнующим его вопросам: кто он? откуда? и зачем объявился в этих краях?

Глава 36

Лежа на спине с открытыми, невидящими глазами, Алексей то беспокойно метался, стонал, и грудь его при этом поднималась и опускалась прерывистыми неровными толчками, а то, слабея от сделанных усилий, надолго затихал, и надо было внимательно приглядеться, чтобы обнаружить его стесненное дыхание.

В такие минуты над ним склонялся человек, разжимал палочкой стиснутые зубы и вливал в рот Алексею несколько капель какой-то жидкости. Чаще это был старик китаец, иногда же молодой парень, примерно одногодок Алексея.

Время от времени они меняли ему повязки на спине, прикладывали к груди тряпочки, смоченные в отварах из трав или в медвежьей желчи. Старик сухими костлявыми пальцами ощупывал его ребра и что-то шептал по-своему, прикрыв раскосые глаза.

Но наконец Алексей пришел в себя и долго не мог понять, где он находится и что с ним.

Прежде всего, он разглядел низкий закопченный потолок с грязными подтеками и толстой балкой посередине. Откуда-то сбоку падал скупой свет. Алексей попытался повернуть голову к его источнику, но у него не хватило сил. Хотел пошевелить рукой — и тоже не смог.

«Ах да, я еще не проснулся!» — подумал он и попытался открыть глаза шире. Но над ним был все тот же потолок, и от его стараний он не стал ни выше, ни чище.

«Где я? Как попал сюда?» Вчера — это Алексей помнил отчетливо — он взобрался на верблюда и направился… Куда направился? Он постарался восстановить события в их точной последовательности. Утром они собрались вместе с Егором к Хатанге. Потом появился Ермашка… Он припомнил даже разговор, который они вели между собой. Потом Егор и Ермак уехали, а он остался один… Юрту Хатанги он нашел довольно быстро, только она оказалась пуста. А потом он обнаружил под камнем то, что осталось от незадачливого гробокопателя, а дальше — обвал и… Постой! Он полез в карман, но червонца на месте не оказалось, так же как и золотой пластинки на запястье — подарка Чечек.

Он наморщил лоб, припоминая. Нет, это уж ему явно не приснилось! Червонец и пластинка определенно были. Но куда ж они исчезли? Потерять их он не мог, неужто кто-то украл, пока он спал? А где же револьвер? Рука его метнулась за пазуху, потом за спину… На лбу выступил пот. «Смитвессон» исчез так же, как и все остальное!

Алексей забеспокоился, попытался рывком повернуться на бок и застонал от боли. Перед глазами опять все поплыло, к горлу подступила тошнота, а в ушах зазвенело, пронзительно и визгливо, будто кто-то специально, издеваясь над ним, дергал и дергал за одну балалаечную струну.

«Что со мной?» — успел подумать он и опять провалился в пустоту и мрак. А когда снова пришел в себя, была ночь.

В ноздри ему ударил запах прогорклого масла, чеснока, лежалой соломы, человеческого пота и отстоявшегося дыма.

Где-то рядом во тьме похрапывал человек. С другой стороны доносилось сухое покашливание, там кто-то курил, и ко всем прочим запахам добавился еще запах крепкого самосада.

— Где я? — спросил Алексей. Голос его прозвучал совсем слабо, но был услышан.

— Твоя сипи. Сипи, капитана. Моя потунда[42], — ответил старческий голос, а ноги зашаркали по соломе, видимо, прикрывающей земляной пол.

Алексей почувствовал, как ему приподняли голову.

У самых губ оказалась пиала с водой. Он сделал несколько глотков. Вода была горьковатой на вкус, но приятной.

Передохнув, он сделал еще пять или шесть глотков.

— Шанго[43], капитана! Сипи, — стоявший над ним человек произнес еще несколько слов, которые Алексей не понял, и отошел.