Талисман Белой Волчицы

После излияний восторга общая беседа медленно, но переключилась на волнующие всех проблемы — убийство Столетова и завтрашний взрыв шахты. Алексей заметил, как сразу помрачнел Михаил и все чаще и чаще стал прикладываться к своему бокалу. Федька бесшумно скользил между гостями, явив миру отменные лакейские навыки. Иногда Марфа подходила к его столику, отдавала кое-какие приказания, а Иван неотступно крутился рядом, заглядывал ей в глаза, льстиво улыбался, поддерживал под локоток и провожал обратно до кресла.

Алексей от души забавлялся, обнаружив у приятеля замашки записного бонвивана. Он и представить себе не мог, чтобы Иван, любимым делом которого было работать под пьяненького мастерового или приказчика в дешевых кабаках и распивочных, на самом деле умел вписаться в любое общество, что он сейчас усиленно демонстрировал.

В очередной раз проводив Марфу к креслу, он устроился рядом с ней и вдруг склонился к ее ногам и поднял с пола скатанный в трубочку листок бумаги. Подав его Марфе, любезно поинтересовался:

— Кажется, Марфа Сергеевна, это вы уронили?

Марфа взяла бумажку, развернула ее и с недоумением покачала головой:

— Нет, это не мое! — Всмотрелась внимательнее и удивленно произнесла:

— Какие-то значки! Что-то непонятное! — Она скомкала бумажку, бросила ее в пепельницу и поднялась на ноги. — Пойду распоряжусь насчет чая. — И окликнула Федора, велев ему следовать за ней, чтобы помочь на кухне. Они вышли из комнаты, и тут же Иван, отпив вина из бокала, поперхнулся и, вылупив от напряжения глаза, залился кашлем. Прикрыв рот платком, он выскочил из гостиной.

Алексей же взял из пепельницы бумажку, разгладил ее на ладони. На ней действительно были изображены три странных значка, совершенно ничего ему не говорящих, кроме разве идеально выведенного кружочка в конце. Сердце его, казалось, остановилось на мгновение, а потом зачастило, словно после бешеной скачки по степи. Но он постарался скрыть волнение и протянул бумажку учителю:

— Владимир Константинович, это ничего вам не говорит? Какие-то непонятные письмена, латинские, если я не ошибаюсь.

Учитель, приподняв очки на лоб, внимательно вгляделся в значки и улыбнулся:

— Как раз ошибаетесь! Это старославянские буквы, и означают они число «шестнадцать», потому что наши далекие предки вместо цифр пользовались буквами. Вторая из них — число «десять», а первая — «шесть». — Владимир Константинович повертел бумажку перед глазами. — Но что это за кружок, поверьте, не знаю.

— А может, его вместо точки поставили? — поинтересовался Алексей.

— Вполне возможно, но кому в голову придет морочить себя подобными изысками?

— А ну-ка, дайте мне! — протянул руку Михаил. — Что еще за значки? — Он с интересом уставился на бумагу. — И впрямь филькина грамота. — Повертев листок в руках, он посмотрел его на просвет, проверил обратную сторону и вернул учителю. — Шестнадцать. При чем тут шестнадцать? — И вдруг встрепенулся и попросил учителя:

— Дайте-ка еще разок взглянуть.

В этот момент на пороге возник Иван с красным от натуги лицом. Что-то виновато пробормотав, он юркнул в кресло, протирая заслезившиеся от кашля глаза носовым платком.

Следом за ним в гостиную вернулся Федор, сгорбившийся под тяжестью огромного самовара, который ему помогал тащить уже известный Алексею швейцар. Марфа внесла на подносе большой торт. И когда поставила его на стол, гости радостно захлопали в ладоши. Торт был украшен разноцветною глазурью и марципанами.

— Смотри, Марфуша, на что я обратил внимание, — подозвал сестру Михаил и ткнул пальцем в бумажку. — Ну точно твой Евгений постарался.

— О чем ты говоришь, Миша? — прошептала Марфа и сильно побледнела. — Евгения давно уже нет в живых. — Она бросила на гостей потерянный взгляд и, склонив голову, вышла из комнаты.

— Ну дурак! — произнес растерянно Михаил. — Ведь зарекался уже, что не буду жениха ее вспоминать. Нет, опять язык распустил. — Он вновь поднес к глазам записку. — А кружочки и вправду один в один. Я их хорошо помню.

Мальцом сколько записок перетаскал сеструхе от ее кавалера.

— Постойте, постойте, — насторожился Иван, вмиг забывший о собственных страданиях, — кого вы имеете в виду?

— Кого? — переспросил Михаил. — Евгения Карнаухова, бывшего жениха моей сестры. Они даже обручились, но обвенчаться не успели по той причине, что Евгений попался на одном неблаговидном деле. Получил бессрочную каторгу, где и сгинул бесследно.

Иван прищурился:

— На каком деле? Выражайтесь точнее, Михаил Корнеевич!