Талисман Шлимана

– Александр Владимирович, – вдруг спросил Андрей, – мы тут недавно проезжали мимо церкви на том берегу, ее сейчас уже отреставрировали. А раньше, в студенческие годы мы там рядом часто ставили палатки. В церкви сначала было овощехранилище, позже какой-то склад, а потом она просто стояла разрушенной. Штукатурка потрескалась, на крыше росло деревце. Поднимешься по ступеням, взглянешь за выломанную решетку – темно, сыро, ничего не видно, какие-то немые камни, кучи щебня. И такое странное чувство, если бы кто-нибудь увидел это со стороны, инопланетянин какой-нибудь, или будущий историк, что он подумал бы? – что тут было какое-то землетрясение, нашествие гуннов, но ведь нет…

– Скорее дорийцев. Как на тех лекциях, – сказал Дмитрий.

– Или, вообще, прошлого совсем не было, ни античности, ни домонгольской Руси. Он ведь нам советовал новую хронологию Фоменко почитать.

– Или футуристов, помните как у Маринетти: «Наше дело полное и беспощадное разрушение».

– О чем вы? – удивленно спросил я, и тут они наперебой стали рассказывать.

– А это новый исторический проект. Да и, кстати, у них какие-то спонсоры крутые.

– У нас по всему факультету развесили объявления. Предлагали собрать материал, написать рефераты и статьи на разные темы, причем многие из них такие же, как мы у Анны Георгиевны писали: про Шлимана там, Крит. А потом наши работы обещали напечатать. И очень не слабо нам заплатить.

Сначала меня именно это и взбесило. Вот эта попытка повлиять на юные души, вырвавшиеся из той удушающей атмосферы, в которой нас, мое поколение держали. Ну, нет! Кто это все придумал? И я остро почувствовал, что мы с ним или с ними по разные стороны той черты, которая рассекла человечество еще до того, как люди додумались до Бога и дьявола. До того, чтобы дать имя злу.

– И много на эти лекции ходило студентов?

– Поначалу много. Там разные забавные теории рассказывали, например, что античности не было. Или что археологические открытия древних цивилизаций Шумера, Крита не нужны. Этот человек, лектор, почему-то все очень хотел работать с Анной Георгиевной. И про вас расспрашивал.

– Про меня? Что именно?

– Да самое разное. Особенно его удивило, что вы любите писать от руки, а не печатать на компьютере.

– Зачем это ему?

– Да он какой-то странный, – сказала Света.

– Что тут странного? Сейчас про дьявола и проклятия пишут все, кому не лень.

– Ну, он не дилетант, много знает, например, про Шлимана. И потом, зачем он залезал в компьютер к Анне Георгиевне?

– Тебе показалось.

– Ну уж нет. Это я точно знаю. И ты бы слышал, как он с Анной Георгиевной говорил. Чего только не спрашивал, чего только не обещал. И даже большие бабки хотел вложить в предприятие ее муж

Тут я насторожился, внезапно поняв, о ком идет речь. И пока Света говорила, мне вдруг стало страшно. Мои ученики. Я могу сколько угодно не бояться за себя, но они… Я представил себе Аню, ее зависимость от мужа. Вспомнил ее беззащитность в студенческие годы. Куда же я ее невольно втянул?

Но все обернулось совсем неожиданно. И слушая Свету, я внутренне улыбнулся. Наш тайный враг, оказывается, внезапно наткнулся на такие отпор и презрение в ответ на свои предложения и запугивания, что был обескуражен. «Молодец, Анечка», – подумал я. Да и его попытки добиться своих неясных целей через Аниных студентов тоже, судя по всему, не увенчались успехом.

Странное у нас все-таки время. Чего только нет. В ту пустоту, которая образовалась в истории, когда из нее вынули кровавый абсурд понимания прошлого, как лягушки в пруд, напрыгали разные исторические и религиозные теории, от новой хронологии Фоменко до поклонения Перуну или Изиде. Кто только не ловит рыбу в этой мутной водице. А Анины студенты продолжали обсуждать все это со мной.

– Он нам много рассказывал и о геммах. А правда, что Эванс решил начать раскопки на Крите, заинтересовавшись именно геммами? – спросил Дмитрий.

– Правда.

– Александр Владимирович, действительно было такое движение, о котором он нам говорил?

– Какое?

– Общество или движение по типу нигилистического или теософского, не помню точно. И если потом футуристы с Маяковским считали, что надо сбросить с корабля современности Пушкина, Гоголя, Достоевского, эти, по его словам, смотрели глубже. Они, как он говорил, лихорадочно воспевали разрушение. Считали благом нашествия дорийцев, гуннов, готтов и почему-то непростительной ошибкой, если человечество много узнает о древних цивилизациях. Один из них указывал на Шлимана и говорил, что ему надо противодействовать. Но большинство ошиблись, они не верили, что купец, далекий от науки и искусства, откроет что-то. А потом было поздно. Шлиман обманул судьбу. Он взял да открыл. Хотя, говорят, и тут все не просто. Какая-то мистика затесалась.

– Не сомневаюсь, – прокомментировал я, – как же без мистики? А чем им археологические открытия не угодили?