Талисман Шлимана

– Далеко отсюда. Из Москвы.

– Да, профессор из дальнего города, – сказала и ты с улыбкой.

– Приезжайте еще.

– Веселый человек. Пока я тебя ждал, Изольда, и казалось, так долго, я зашел в собор. И завороженный витражом, не заметил, как прошло время.

– А мне бы хотелось снова увидеть ваши храмы. Услышать это дивное хоровое пение.

– Так приезжай.

– Ты же знаешь, это сложно и далеко.

– Не так уж, если вчера мы чуть не дошли до Рима.

Ты расхохоталась так, что молодые люди за соседним столиком с интересом взглянули на нас.

– Не шокируй молодежь.

– Мы их не шокируем, мы их радуем.

– Как тогда на мосту или в парке?

– Не вгоняй меня в краску. Но, в самом деле, надо же умудриться заблудиться в парке.

Это был странный парк, по которому, не замечая дороги, мы бродили накануне: холмы, пруды, запутанные тропки. И именно там возникло это чувство: завороженно летело, падая, сердце, и хотелось опуститься в глубину жизни или подняться, потому что все мы не пешеходы, а пловцы. Мы затерялись и оказались наконец вместе, наедине друг с другом, а в то же время кругом было много народу, на лавочке сидела молодая пара в джинсах. Но нам в тот миг ничто уже не мешало. Ты остановилась под липой.

– Давай перестанем целоваться и постараемся понять, куда идти. Мы же заблудились.

– Какая разница. Все дороги ведут в Рим.

– А ты знаешь, в какой он стороне?

– Знаю, – я показал себе за спину.

– Ну, тогда все в порядке, выйдем.

– Я люблю, когда ты шутишь.

Мы не зря заблудились в том парке. Я всегда находил красивое место, чтобы тебя поцеловать. Нити судьбы, где и как они сплетутся в эту нить Ариадны? Странно вспоминать тот поцелуй – такая неутоленная жажда. Моя любовь издалека…

Опомнились мы только, почувствовав взгляды юноши и девушки, сидевшей у него на коленях. И удивительно, в их глазах было восхищение. А хорошо, что в этом городе нет моих студентов и учеников. Вот даже и в кафе…

– Интересно, они смотрят на нас или на твои серьги?

– Я начинаю чувствовать, что мы с тобой, как Тристан с Изольдой.

– По возрасту я скорее король Марк. Как забавно поменялись мы ролями с твоим мужем. Старик Тристан и молодой король Марк. Ты нарушаешь традицию.

– Вовсе нет. Мне-то лучше знать, раз уж мои родители дали мне такое имя. Они тоже любили средневековые сюжеты, как и ты. Дело тут не в возрасте.

– Ну, тогда в волшебном напитке. И кто же из нас кого им напоил? Наверное, я тебя. Изольда, тайно встречающаяся со старым королем Марком, прячась от Тристана. Это почти смешно, Изольда.

– Это не волшебный напиток. Все совсем просто. Когда ты рядом, я понимаю, почему дождь стучит по асфальту.

Я вопросительно взглянул на тебя, ты сказала:

– Я по-другому чувствую мир.

И благодарность охватывает меня. Я смотрю в ясные глаза красивой молодой женщины, на тебя, пришедшую в мою жизнь, когда я был уже так не молод, и понимаю, что есть миги, в которых соединяется что-то сквозь время. И действительно, все вдруг становится просто. Что я возьму с собой в свой путь – вкус твоих губ, прикосновение ручки моей внучки, глаза моих учеников, голоса друзей, мои книги… не так уж мало.

– Я благодарен тебе.

– За что? Это я тебе благодарна. Теперь-то ты понимаешь, что ты не поил меня ничем, кроме пива и вина. Правда, один раз попробовал водкой.

– Но ведь было очень холодно.

– Да. И этот сфинкс, под снегом у него иной взгляд… Ты помнишь, когда мы возле него поцеловались, было странное ощущение. Сфинкс на севере…

– Египетские обелиски есть и в Париже, и в Риме. Хотя, может быть, это тоже попытка соединения. Люди идут мимо и незаметно, подсознательно впитывают в себя формы и дух другой, древней культуры.

– Да, но в Петербурге, так далеко на севере… Это странно. Север и юг.

– Иногда соединяются самые дальние вещи. Люди, культуры. Почему?

– Спроси у своего сфинкса над Невой.

Да, моя любовь издалека, моя поздняя любовь меня многому научила. Я подумал про неожиданность судьбы. Дальность. Разъединенность. Мы давно договорились. Ты научилась писать мне сдержанные письма. Я знаю, что ты есть, существуешь на другом конце Европы. Редкость встреч. И все было бы ничего, если бы вдруг не начинало грезиться что-то невероятное.

Ты истина моя и боль.

Где найти тебя в Кноссе?

Ты так далеко.

Море, что бьется у ног, омывает и остров несчастный, где любила быка Европа.

Что там сейчас?

Я и в воине видел ее – безумную жажду соединить, в юном воине, победившем быка.

Но теперь, царю, дано ли ему понять?

Ты истина моя и боль.

Зачем так больно мне?

Море билось о камни, как сердце.

Соединиться через дали и волны.

От купца нет вестей.

Что творится на Кноссе?

Сквозь дали и волны…

– Мне иногда кажется, – я поднял стакан и взглянул на тебя сквозь его темнеющий отсвет, – будто мы оказываемся в одном городе и в одной стране. Или я вдруг становлюсь моложе, а ты старше. И еще – нет твоего мужа, или еще что-нибудь такое…