Талисман цесаревича (СИ)

— Я вспомнил, что ко мне приходило письмо предводителя дворянства Обоянского уезда с подписями более десятка дворян. В сем письме говорилось, что сын отставного ротмистра, после смерти оного был сдан в рекруты и назначен в городовой полк, именно в этот, где мы были. Ещё при отправлении из Обояни рекрут, его имя Юрий Сергеевич Булгаков, отличился. Он построил для себя и своих сотоварищей числом в тринадцать человек мундиры и полный комплект амуниции и принялся муштровать их. Показательные экзерциции сего отделения произвели на провожающих самое благоприятное впечатление. Более того: рекрут предложил две новины, а именно заплечный мешок, весьма удобный и дешёвый. А сверх того, плащ-палатку, коей можно укрываться от непогоды используя как плащ, а во время стоянки спать под оной, превратив оную в палатку. Также плащ-палатка пригодна для употребления в качестве носилок для переноски раненых или вещевого имущества на марше. Я дал указание проверить присланные мне две плащ-палатки, и нашел, что оные будут весьма полезны для нашей армии.

— Как интересно — сказала Екатерина — Когда молодой человек явится за указом, побеседуй с ним, если его новины действительно хороши, то награди.

— Слушаюсь, матушка.

— Однако я хотела поговорить с тобой, Павел. Увидела я, как твои глаза загорелись при виде столь бравых солдат. Скажи откровенно, не желаешь ли ты поупражняться у командовании войском?

Павел ни о чём подобном и не помышлял, однако жизнь приучила его не спорить с матушкой.

— Подобно юному Петру Алексеевичу? Пожалуй, было бы недурно.

— Вот и славно. Дарю тебе четыреста десятин по речке Славянке и городовой полк, что квартирует в тех деревнях. Авось у тебя выйдет что дельное.

Павел Петрович, кажется, хотел что-то возразить, но Наталья Алексеевна незаметно тронула его за локоть, и Павел сказал совсем не то, что собирался:

— Благодарю Вас, матушка, не стану медлить с осмотром нового владения.

Цесаревич с супругой встали, приложились к ручке императрицы и отправились к себе. Они не слышали, как Екатерина говорила своему любовнику:

— До чего же мне опротивел этот мерзкий последыш моего гадкого мужа! И ведь никак не избавиться от него: хитёр подлец, и осторожен. Ну да ладно, дождусь от него внука, да сама его и воспитаю. Внуку и передам престол, вот только как бы Наташку уморить? Эта подколодная змея способная восстановить против меня не только Пашку — безвольную тряпку, но и свет!

— Не волнуйся, душа моя! — успокаивающе приговаривал Потёмкин, обнимая Екатерину — Наташку уморить не труд, трудно подобрать цесаревичу покладистую жонку.

— И то верно, мой друг. Ладно. Дождёмся, когда она забрюхатеет, прикажу лекарю дать ей зелье, чтобы не разродилась, пусть дохнет[19]. Внуков я и от покорной снохи получу. А эту тварь ещё и ославлю изменницей гулящей. Найду, кого подбить написать любовные письма якобы посланные Наташке[20].

— Кого ж ты на столь тонкое дело назначишь?

— А хотя бы и Андрюшку Разумовского, он известная мразь и бабник. Совершенно бесчестен, насколько я его успела изучить.

— Разумно, матушка-императрица.

* * *

Наталья Алексеевна в то же самое время тихонько говорила Павлу Петровичу:

— Мой милый, когда эта женщина смотрит на меня, я явственно ощущаю дыхание страшной опасности.

— Эта женщина моя мать. — возразил Павел.

— Она ненавидит тебя, Павлуша. И меня ненавидит, а появится возможность, тут же убьёт.

— Она женщина, женщины не убивают.

— Твоего отца убила. Чужими руками, но убила. И тебя убьёт, как только появится таковая возможность. Я подумала, милый, может нам стоит осмотреть подаренное владение, а потом пригласить архитектора, чтобы с первым теплом взяться за постройку дома?

— Я согласен, моя душа.

* * *

На следующий день, у крыльца избы командира полка я получал последние указания:

— Вот твои бумаги, положишь за обшлаг мундира. Не забудь хорошо закрепить пуговицей. Шпагу ты носишь правильно, это хорошо. В Царском Селе веди себя с достоинством, но скромно. В то же время помни, что ты не сам по себе, по тебе будут судить о нашем полке! В Царском не задерживайся, на подначки гвардейцев не поддавайся. Дай-ка я тебя обниму!

После майора меня обнял Ливин:

— Юрий, это твой первый экзамен в чине, нужно выдержать его достойно. Даю тебе пару коней, тебе и денщику, чтобы вы выглядели, как подобает. Кони выезжены мною лично, так что не подведут. Ну, с богом!

Мы с Гришей, назначенным мне в сопровождающие, вскочили на коней и направились в Царское Село.

Дороги в окрестностях Царского Села великолепные, не в пример остальной России. Где надо, подсыпаны песок и щебень, где надо, устроены мостики. На перекрёстках указатели, сугробы с дорог убраны, да и дороги хорошо наезжены, укатаны. В воротах мне указали канцелярию, и я, оставив Григория у крыльца, вошел в помещение.

— Младший унтер-офицер городового полка Юрий Сергеевич Булгаков прибыл для получения именного Ея императорского величества указа о производстве в чин подпоручика! — с порога доложил я.