Talk to me (Поговори со мной) (СИ)

Ваня чуть сильнее сжимает мой рукав, а потом вталкивает в комнату, и за спиной у меня со скрипом и тяжелым шорохом закрывается дверь.

– Проходи, Ева, садись, – Стоян, стоявший у окна, оборачивается ко мне, небрежным жестом предлагая занять стул сбоку от стола, а сам садится во главе. – Я сказал: садись, – сурово повторяет он, и в голосе уже нет той легкости.

Не приближаюсь я по нескольким причинам. Во-первых, не хочется подавать вид, что моя жизнь и спустя пять лет в его власти. Во-вторых, старый, обшарпанный деревянный стол накрыт с роскошью, достойной любого хищника: самое разное мясо любой степени прожарки, так что у меня слюнки текут, и это еще один повод для Стояна поиздеваться надо мной.

– Ешь, – велит он.

– Где Егор?

– В безопасности. Ешь.

– Не буду, пока не накормите Драко и Гарри.

– Хм, справедливое требование, – ухмыляется он. – Но абсолютно расходящееся с моим планом, – жестко отрезает Стоян. – Понимаешь ли, ты мне нужна живая, здоровая, в расцвете сил, так сказать. С другой стороны, господа Малфой и Поттер мне… ну, не то что бы совсем не нужны, но чем обессиленнее они будут, тем меньше вероятность, что в их головы придет приемлемый план побега.

– Зачем?

– Что, зачем?

– Зачем я нужна тебе живая и здоровая?

– О, тут все просто, – Стоян быстро поднимается и отправляется к окну, заложив руки за спину. – Я изучал ритуалы много лет, не без помощи твоей милой Настеньки, разумеется, – пока он глядит в окно на вьющуюся змейку реки и невысокий водопад, я быстро отрываю от зажаренной курицы лапки и, положив их между кусками хлеба, засовываю «сандвич» за эластичный пояс с зельями. Не очень гигиенично, но на безрыбье и рак рыба. – Это не зелье – накидал точно по рецепту, о, нет. Ритуалы на удивление масштабируемы. Знаешь, Ева, что это такое? Вложив лишь немного больше в правильном месте, можно получить очень большую отдачу, – он оборачивается ко мне и смотрит со злым, коварным воодушевлением. – И ты – мое «немного больше». Кровь последней жертвы, на которой будет зиждиться вся моя сила. На года… Ты моя особая девочка… Кажется, я понимаю, почему Иван к тебе так привязан.

– Что?

– Но в этом и твоя слабость… – Стоян меня будто и не слышит, уже погрузившись в свои размышления. – Ты не ревешь и не молишь о пощаде, потому что тебя не устроит цена за свободу. Твоя слабость в привязанностях. Ты ведь ничем не можешь защитить ни Поттера, ни Малфоя, но осталась с ними, потому что думаешь, будто так они в большей безопасности. Сейчас, буквально в эту самую секунду, ты можешь перекинуться и свалить отсюда, почти уверен, у тебя хватит сил, чтобы убежать. Но ты и этого не сделаешь по той же самой причине, что не согласилась покинуть клетку. За Егора ты не боишься, ведь тут есть Иван, а он-то точно брата в обиду не даст.

Он не спрашивает меня, прав ли в своих догадках, он уже решил, что прав.

– Знаешь, Ева, ты для меня просто находка. Я боялся, что ты-то все и испортишь, но ты… ты… делала ошибку за ошибкой. Все-таки, теперь я даже рад, что ты не настоящая волчица. Волки, как тебе наверняка известно, моногамны, один партнер на всю жизнь. Но не ты, не ты. И именно поэтому ты отличная тринадцатая жертва. Она должна быть особенной, очень особенной. Девушка. Женщины удивительны своей нелогичностью, непредсказуемостью. Наверное поэтому вас так любит все магическое. Вы следуете за магией в ритме своего пульса, перерождая себя каждый месяц. Но лишь чистое, невинное существо…

С моих губ срывается смешок, из глаз начинают литься слезы облегчения. Кажется, Стоян слишком хорошего мнения обо мне.

– Я тебя разочарую, – отсмеявшись и утерев глаза ладонями, говорю я. – У меня было грязное дикое родео с Драко Малфоем. Ни один раз.

Хотя я знаю, что на мое место подыщут другую несчастную девушку, ликования скрыть не могу.

– О, об этом я знаю, – спокойно отзывается Стоян. – То, что секс разрушает невинность, – распространенный миф. Подкрепленный, конечно, множеством доказательств. Основная проблема в том, что люди – те же животные: возникает позыв, и они уже в постели, в лифте, в подворотне. Никакой любви, – он оборачивается ко мне.

Льдом вдруг сковывает все внутренности: от желудка до горла, в котором застывает ком. Инстинктами я понимаю, что он хочет сказать, и без слов.