Таллин. Любовь и смерть в старом городе

Love street

У каждого времени — свои ритуалы и свои приметы. И неформальные названия — тоже свои, порой непонятные потомкам.

Лет сто тому назад предки нынешних таллинцев звали нынешнюю Морскую аллею парка Кадриорг аллеей Влюбленных: облик ее и впрямь располагал для прогулок счастливых парочек.

Этимологию неофициального таллинского топонима «улица Любви», или, на английский манер, Love street, отследить немудрено. Но почему он твердо закрепился за отрезком улочки Лаборатоориуми — окончательно неясно.

Еще более удивительна живучесть связанных с ним поверий: школьницы еще и в середине девяностых годов верили, что самый надежный метод «приворожить» симпатию — написать его имя на стене дома на «улице Любви».

Похоже, что «улица Любви» досталась подросткам последнего десятилетия XX века от их родителей и старших сестер-братьев: местных последователей движения хиппи, знакомых с одним из хитов группы «Doors» — песней «Love street». Англоязычное словосочетание — вкупе с изрядно полинявшим от времени знаком «пацифика» — красовалось на стене дома на углу улиц Лай и Лаборатоориуми вплоть до самой его реставрации, осуществленной на рубеже нынешнего тысячелетия.

Почему именно этот уголок Старого города таллинские последователи заморских «детей цветов» решили избрать в качестве культового места, не помнят даже те, кто активно «хипповал» в конце шестидесятых — начале семидесятых.

Один из патриархов местных хиппи вспоминает: в «довиртуальную» эпоху стены домов на окраинной улочке выполняли функцию интернет-чата — приезжающие в Таллин хиппи писали сообщения о месте возможной «вписки». Так это или не так — проверить невозможно. Но то, что «доска объявлений» адептов «свободной любви» со времен превратилась в объект паломничества для жаждущих любви верной, — примечательно.

И пусть современной таллинской молодежи топоним Love street не говорит практически ничего. Кто знает, каким смыслом наполнят улочку на окраине Старого города их дети?

За окном: эхо свадеб

Века полтора тому назад среднестатистического петербуржца манили в Ревель целебные свойства местной морской воды: понятия «эффект плацебо» еще не существовало, но действовал он безотказно.

Его современный наследник, если верить официальной статистике, чаще всего приезжает в Таллин ради погружения в атмосферу усредненно-европейской рождественско-новогодней сказки. От родителей он наверняка знает: в семидесятые — восьмидесятые годы у столицы тогдашней Эстонской ССР был несколько иной «туристический профиль» — сотни, если не тысячи ленинградцев ежегодно стремились провести медовый месяц именно здесь.

После того как злополучный «железный занавес» проржавел настолько, что рухнул, популярность Таллина в качестве основного направления «свадебного туризма» для жителей города на Неве упала практически до нулевого уровня.

Но это вовсе не означает, что отголоски свадебных празднеств былого Таллина стихли навсегда. Практически неразличимые в туристическом гуле Старого города, они эхом звучат на страницах архивных документов. И, само собой, — в городском фольклоре.

* * *