Таллиннский переход

«Под Ленинградом дела плохи. И мы тоже переживаем критические дни. Начали постановку тылового минного заграждения к северу и югу от острова Сескар. Думал ли я, что когда-нибудь здесь будем ставить мины?! Ведь это — всего в пятидесяти милях от Кронштадта и шестидесяти милях от Ленинграда! Выставили около четырехсот мин. В Таллинне отошли на рубеж реки Пирита; с палубы «Виронии», куда перешел штаб флота, в бинокль отчетливо видим противника. Корабли и береговые батареи весь день грохочут всеми своими калибрами...»

Звонок телефона оторвал адмирала от заполнения рабочей тетради. В трубке раздался хриплый, усталый голос генерала Николаева: «Комфлот обещал нам батальон курсантов». Пантелеев сжал зубы. Десятый корпус медленно и верно выпивал последнюю кровь из флота, пожирая последних специалистов, а теперь уже добрался и до будущего флота — курсантов училища имени Фрунзе. «Раз обещал, значит, будут», — резко ответил Пантелеев и, бросив трубку, с ненавистью взглянул на карту. Несмотря на ураганный огонь, который боевые корабли не прекращали ни на минуту, десятый корпус, непрерывно откатываясь, уже очутился на линии Кейла-Лагеди-Ям. Морская пехота отходила все ближе к Палдиски. Рукопашные бои шли у Пирита.

Адмирал поднялся на мостик «Виронии» и взглянул на рейд: кораблям было явно тесно. В замкнутом прямоугольнике от берега до берега медленно двигался крейсер «Киров» и эсминцы. Мористее встречными курсами двигались длинные низкие лидеры «Минск» и «Ленинград». Огонь кораблей не прекращался ни на мгновение. «Страшный износ артиллерии, - подумал адмирал, — а когда и где удастся заменить орудия?»

С мостика «Виронии» Пантелеев видел, как на стенке минной гавани выстроился отряд курсантов училища имени Фрунзе. Пантелееву показалось, что сумрак этого серого вечера неожиданно расцвел золотом морских блях и синих воротников, подобно василькам в поле. Рослые стройные семнадцатилетние мальчишки, еще не бывавшие в бою, да и совершенно не обученные приемам сухопутного боя... Вряд ли кто-нибудь из них вернется из этой кровавой и бессмысленной мясорубки. Почему-то мелькнула мысль: зачем курсантов нарядили в форму первого срока? У адмирала сжалось сердце. Он не мог дать себе точного отчета, кого ему было более жалко — этих мальчуганов, как таковых, или того, что флот и в будущем не будет иметь правильно обученных офицерских кадров? Пантелеев видел, как перед строем курсантов появился адмирал Трибуц и начал что-то говорить им, жестикулируя правой рукой. Вряд ли курсанты слышали что-либо из напутствий командующего флотом из-за непрекращавшегося грохота канонады. Четко печатая шаг — это было все, чему их успели научить — отряд курсантов скрылся за воротами гавани.

Адмирал Пантелеев вернулся в штабное помещение и сел за стол, закрыв на минуту глаза. Мысли мешались, а грохот канонады уже не оказывал никакого другого действия, кроме успокоения. Даже убаюкивал. Приглушенный зуммер телефона заставил Пантелеева встрепенуться. Докладывал комендант острова Аэгна: противник прорвался на полуостров Вирмси. Адмиралу не было нужды смотреть на карту — это означало, что немцы уже вышли на берег Таллиннской бухты...

24 августа 1941, 21:40

«Военному совету КБФ. Секретно. Шифр комфлота.

24.08.1941. НКВМФ. Москва. 19:45 Под вашу личную, строжайшую ответственность, повторяю, строжайшую ответственность, обеспечить безопасный вывод из Таллинна крейсера «Киров» и наиболее ценных в боевом отношении кораблей. ГКО считает необходимым продолжение обороны. Санкцию на эвакуацию должен дать главком Северо-западного направления. Кузнецов.

Передано по ВЧ через штаб ЛВО. Принята штабом КБФ 21:27».