Таллиннский переход

«НА ВАШУ ЛИЧНУЮ СТРОЖАЙШУЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ОБЕСПЕЧЬТЕ БЕЗОПАСНУЮ ПРОВОДКУ ТАЛЛИНН - КРОНШТАДТ КРЕЙСЕРА «КИРОВ».

КУЗНЕЦОВ».

Адмиралу Трибуцу не требовалось объяснение по поводу того, что означало выражение «личная, строжайшая ответственность». В случае неудачи это выражение означало лишь одно — расстрел в течение двадцати четырех часов.

25 августа 1941, 05:40

Старший лейтенант Ефимов увидел, как шестёрка «юнкерсов» в пологом пике несется на его тральщик. Самолеты появились на этот раз с кормового курсового левого борта из-под восходящего солнца. И снова главной целью противника стал «Патрон».

Загрохотали немногочисленные пушки и пулеметы маленького тральщика. С воем упали первые бомбы, и огромные, грязно-серые столбы воды от близких разрывов обрушились на «Патрон». Ложась с борта на борт, то выпрыгивая из воды, то зарываясь в набегавшую, поднятую разрывами бомб волну, тральщик маневрировал на режиме полных боевых ходов — от «полного вперёд» до «полного назад». Не спуская рук с машинного телеграфа, Ефимов молился, чтобы дизеля выдержали эти немыслимые реверсы. Столбы воды, подсвеченные огнем, вставали справа, слева, по носу и по корме. Волнами налетал приторный запах взрывчатки, и водопадами рушились на палубу и надстройки тонны воды, перемешанные с осколками и поднятой со дна моря грязью. А «юнкерсы» делают заход за заходом с такой яростью, как будто «Патрон» был по меньшей мере тяжелым крейсером. Ни у кого уже не было сомнения — немцам известно, ч т о они везут.

Очередной взрыв грохнул у самого борта. «Патрон» стремительно накренился, и казалось, что он уже никогда не выпрямится. Оглушенный водопадом, обрушившимся на мостик, еле удержавшись на ногах, старший лейтенант Ефимов услышал чей-то крик: «Пробоина, левый борт, под мостиком!»

Ефимов успел заметить, как по тяжело раскачивающейся палубе, через каскады устремившейся за борт воды бегут, скользя, хватаясь за леера, боцман Шевченко, старшина группы электриков Попов, кочегар Котенов, трюмный Шостак и электрик Седякин — вся аварийная партия. Один за другим они исчезают в дверях надстройки. Тяжело выпрямившись, сбрасывая с себя тонны воды, «Патрон», описав циркуляцию, ложится носом на запад. И в тот же момент снова пронзительный крик сигнальщика Харламова: «Юнкерс-87», левый борт тридцать, дистанция сорок!»

«Лево руля!» - командует Ефимов, перекидывая телеграфы. Рулевой — старшина 1-ой статьи Бойцов — мгновенно разворачивает «Патрон» носом к атакующему пикировщику. Ослепительная вспышка огня, и новый огромный столб воды накрывает «Патрон». Со звоном бьют осколки по надстройке. Медленно, как бы нехотя, опустился на настил убитый наповал сигнальщик Харламов. Рухнул у штурвала старшина Бойцов. Согнулся, застонал и повалился на настил командир отделения сигнальщиков Большаков. Неуправляемый «Патрон», описав почти полную циркуляцию, лёг фактически на обратный курс. Это его в какой-то степени спасло. Следующая бомба разорвалась далеко за кормой, нацеленная на продолжение хода по курсу.

Ефимов бросился к штурвалу, выводя тральщик на курс. На мостик вбежал инженер-лейтенант Ванюхин. Ефимов слышал его голос, вызывающий фельдшера на ходовой мостик. Он еще не чувствовал и не знал, что тоже ранен осколком, к счастью, легко. Снова наступила оглушающая тишина. Самолёты ушли.

Следуя в кильватер за «Патроном», шел «Вистурис», левее — МО-208. Ефимов уже хорошо понимал, что этот налет не последний, что противнику хорошо известна его задача, и немцы приложат все усилия, чтобы его маленький отряд никогда не дошел до Эзеля.

25 августа 1941, 05:48