Талорис

— Мильвио де Ровери, к вашим услугам.

— Имя, которое не пристало носить простому наемнику.

— Порой обстоятельства в жизни складываются довольно… забавно, сиор. Уверен, вы знаете многих, в ком течет благородная кровь и кто стал обычным солдатом.

Это верно. Дэйт нередко встречал таких. В их западных горах множество обнищавших родов, чьи сыновья добывают себе славу на поле мечом.

— У тебя есть вода?

— Протяните руку, сиор.

Он нащупал пальцами флягу, которую дал треттинец.

— Воды у нас сколько угодно. А вот с едой негусто. Пока вы лежали, я смог разжиться кое-чем в их лагере. Хватит на несколько дней, если затянуть пояса. Не так много, как хотелось бы…

Дэйт напился, закрутил крышку фляги и спросил:

— Оружие?

— При вас остался кинжал. У меня мой меч и кинжал. Еще есть кирка, которую я прихватил из ящика с инструментами.

— Сойдет за молот, — буркнул воин. — Свет?

— Три факела и ваш артефакт, тот, что был на поясе. Он здесь. У меня. Но не думаю, что сейчас разумно его пробуждать. Свет могут увидеть дозорные фихшейзцев.

— Мосты обрушены, отряд считает меня погибшим, а значит, Тавер, если он оправится от раны, или же мастер Харги поведут людей по намеченному маршруту. Это хорошо. И нам тоже надо выбираться наверх. Пойдем по тому же пути, что пришли сюда.

— Это исключает удачный исход, — возразил треттинец. — Сверху несут камень, бревна: враги хотят отстроить переправу. Дорога одна, военных постов много, мы не сможем пройти незамеченными. А когда нас увидят, то затравят, точно свора псов.

— Предпочитаешь остаться здесь, воровать у фихшейзцев еду, пока они не поймут, что переход через пропасть не воссоздать снова, а после, когда уйдут, выйдешь следом за ними?

— Боюсь, им потребуется время, чтобы осознать тщетность своих усилий. Я не хотел бы провести многие месяцы во мраке.

— Тогда какое у тебя предложение?

— Перебраться на другую сторону Улыбки Шаутта, сиор.

Ничего более нелепого Дэйт не мог бы услышать.

— Ты украл у фихшейзцев не только кирку, но и крылья?

— …Есть еще один мост.

Дэйту показалось, он ослышался.

— Его построили в глубине пропасти — там изначально проходила дорога, затем заброшенная…

— И о нем, конечно же, никто не знает. Никто в моей стране, парень! А ты, чужеземец, обладаешь утраченным секретом?

— Прошлое вещь хрупкая и ненадежная, сиор. Оно забывается за одно поколение, и со времен Катаклизма забыто слишком многое. Остаются лишь старые книги, которые иногда переписывают добрые люди, чтобы сохранить память для потомков. В одной из таких я и прочитал о древней дороге.

— И почему же ты не сообщил об этом раньше?

— Раньше, сиор? Некоторые тайны должны оставаться тайнами. Их нельзя доверять большинству.

Начала болеть голова, и Дэйт зло подумал, что с трудом верит в эту историю. Нет никаких, шаутт бы их проклял, новых мостов! Это невозможно!

— Если нам удастся перебраться, — продолжил треттинец, — полагаю, мы догоним отряд: они не могли уйти далеко, обремененные ранеными, провиантом и топливом.

Это звучало, по меньшей мере, заманчиво. И Дэйт сказал:

— Допустим, книга, которую ты прочитал, не врала. Но это значит, переход могут обнаружить и наши враги.

— Сомневаюсь. По записям, волшебники делали его для себя. И только они им пользовались. Путь к нему довольно сложен: вряд ли можно его обнаружить, если точно не знаешь, где искать. По крайней мере, раз вы никогда не слышали о том, что кто-то нашел эту дорогу. Но, думаю, сиор, мы должны попытаться пройти по ней.

— Мы не волшебники, — напомнил Дэйт.

— Я помню, сиор. Но мы почти в безвыходном положении, и, вполне возможно, это наш единственный шанс на спасение. Я хотел бы воспользоваться им, а если не получится, то мы всегда сможем пойти известным путем и рискнуть пробиваться через посты и патрули фихшейзцев.

Дэйт и сам понимал, что у них лишь два варианта.

— Хорошо. Давай сделаем так, как ты предлагаешь.

Факелы впереди то и дело приходили в движение. Огонь исчезал, когда люди скрывались за массивными сталагмитами, и тогда был виден лишь теплый свет, а затем снова появлялся, медленно проплывая через каменный лес.

— Четверо, — сказал Дэйт, наблюдая за этими перемещениями. — Или даже больше, если есть те, кто не несет факел. Что они там делают, хотел бы я знать.

Мильвио сидел на камне, опираясь рукой на гарду полуторника, и, опустив голову, смотрел в землю. На его поясе висел тот самый когда-то оглушивший Дэйта массивный охотничий рог.

— Альмандины, сиор. Здесь пещера выплевывает их на поверхность. Очень красиво, особенно когда на гранях минералов танцует свет.

— Считаешь, они пришли сюда, чтобы любоваться красотой?

— Скорее, нажиться и продать, когда выберутся, — усмехнулся треттинец.

— Это не самый дорогой и редкий камень.

— Для солдата, сиор? Все равно что найти под ногами раскиданные марки. Сгодится ничуть не хуже, чем трофеи с тел бедняг, которым не повезло проиграть сражение. Если Горному герцогству не важно, что какие-то проходимцы грабят его недра, то предлагаю подождать, когда они наберут добычи и отправятся обратно в лагерь. Драться с ними нет нужды.

Дэйт мрачно потер шишку на голове: