Там, где бродили львы (с иллюстрациями)

Ранним утром в буше Этоша всегда удавалось увидеть много интересного и впечатляющего. Обычно мы покидали лагерь на рассвете и двигались в восточном направлении, в сторону равнин. Как-то в самом начале дня, когда солнце еще едва пробивалось сквозь пелену облаков, мы увидели одинокую львицу, возлежащую на берегу родника. Она напоминала статуэтку, вырезанную из золота, и прошло несколько долгих минут, прежде чем великолепный зверь зашевелился. Львица медленно потянулась всем своим изящным телом, широко зевнула и направилась прочь через равнину. Она прошла не более двадцати метров, когда донесшееся издалека громкое львиное ворчание нарушило окружающую тишину. Львица мгновенно остановилась. Призыв исходил, вероятно, от другой львицы, находившейся в направлении, прямо противоположном тому, куда собиралась идти первая. Вновь прозвучало низкое ворчание; находившаяся перед нами львица развернулась и решительно пошла в ту сторону, откуда доносились звуки.

Знатоки природы многие годы спорили о том, могут ли львы узнавать друг друга персонально по голосу, но для меня это вопрос праздный. Уж если я сам без труда различал голоса львов, находившихся под моим наблюдением, уж они-то сами как-нибудь смогут опознать друг друга по характерным звукам. Поведение львицы в это раннее утро вновь подтвердило мою мысль, что львы постоянно пользуются звуковой связью, которая помогает им гораздо чаще, чем думали ранее. Эта львица среагировала на призыв члена своего прайда – иначе зачем ей было останавливаться, прислушиваться и идти в направлении звуков. Если бы голос принадлежал чужаку, львица проявила бы осторожность и скорее всего продолжала бы свой первоначальный путь.

В это же утро, распрощавшись со львицей, мы повстречали типичнейшего обитателя сухих районов вроде Этоша – большеухую лисицу. Перед нами было целое семейство из пяти особей – двух взрослых и трех первогодков, суетливо разыскивающих насекомых. Эти некрупные, слегка сутулые существа с непомерно большими ушами – наверно, самые милые создания среди африканских млекопитающих. Это зверьки с длинным серым мехом и остроконечной мордочкой, украшенной блестящими черными глазами и увенчанной огромными, как раструбы, ушами. Большеухие лисицы – животные преимущественно насекомоядные, и их великолепный слух помогает зверькам определять местонахождение насекомых и их личинок глубоко в почве. Насторожив свои уши-воронки по направлению к земле, миниатюрные лисички точно опознают положение своей жертвы, после чего безошибочно выкапывают ее из почвы лапами.

Оставив эти очаровательные создания, мы вскоре лицом к лицу столкнулись с одним из трагических событий, ежедневно случающихся в девственном буше. Не более чем в двадцати метрах от дороги на песке лежала погибшая зебра, а в нескольких шагах от нее мы увидели жеребенка, которому едва исполнилось три месяца. Вскоре появились два шакала и начали подозрительно обнюхивать все вокруг. Их осторожность казалась вполне оправданной, ибо этим нахлебникам редко удается найти подобный подарок, на который не предъявляет прав никто из крупных хищников. Тем временем жеребенок нерешительно пытался приблизиться к суетливым шакалам, словно хотел отогнать их подальше от тела матери. Пасшееся поодаль стадо зебр оставалось безучастным К происходящему. Лишь время от времени та или другая из них поднимала голову и всматривалась в бескрайнюю даль котловины.

Трудно было понять, почему погибла мать жеребенка. Она определенно не была убита крупным хищником, так что причиной смерти могли стать бациллы сибирской язвы. Однако я не исключал возможности, что зебру укусила змея. Уже были известны случаи гибели травоядных, в том числе и крупного рогатого скота, от смертельного укуса толстенной африканской гадюки, не замеченной пасущимся животным в густой траве. Именно это казалось наиболее вероятной причиной смерти зебры.

Мы поехали дальше, намереваясь возвратиться на место событий на обратном пути. Мы хорошо знали, что суетящиеся шакалы привлекут к трупу внимание грифов, которые начнут слетаться сюда, оставив восходящие потоки горячего воздуха, что удерживают этих птиц высоко в небесах. Возможно, обнаружат тушу также гиены и львы. И в самом деле, вернувшись через три часа, когда солнце стояло, уже в зените, мы нашли здесь множество грифов, окружавших мертвую зебру сплошным плотным кольцом. Из неопрятного грязно-бурого оперения вездесущих любителей падали выступали розоватые оголенные шеи. Еще несколько этих птиц кружились неподалеку и тяжело опускались на землю у места пиршества. Пока шакалы выедали глаза зебры, белоспинные грифы принялись за мягкие ткани жертвы поближе к ее хвосту.