Там, где дым

– Хочу посмотреть, где ты живешь. Узнать, чистюля ты или неряха, какие книги читаешь.

– Я и так могу сказать.

– Это не то же самое. Или тебе есть что скрывать?

Кейт говорила в шутку, но Алекс не засмеялся.

– Разумеется, нет.

Она вновь почувствовала укол беспокойства.

– Тогда почему нет?

– Ну… – Алекс отвел взгляд, вздохнул. – В общем, у меня бардак. Я особо не прибирался, потому что не рассчитывал задерживаться там надолго. Боюсь, тебе не понравится.

Тревога немного поутихла.

– Ну что ты, я вовсе не против бардака.

– Зато я против. – Он улыбнулся. – Если хочешь, можем встретиться у меня, только дай мне несколько дней на уборку, ладно?

– Ладно. – Успокоенная, Кейт выбросила эту мысль из головы. Спешить и в самом деле некуда.

Кроме того, ей нравилось проводить время с Алексом у себя дома. Первые выходные они практически не вылезали из постели, только делали набеги на кухню, чтобы приготовить быстрый перекус, да один раз расстелили одеяло в гостиной у камина и посмотрели «Завтрак у Тиффани». Дождь хлестал по стеклу, язычки пламени от газовой горелки жадно лизали декоративный камень. Знакомая обстановка, прежде нагонявшая тоску, теперь казалась душевной и уютной.

Часто они просто лежали и разговаривали. Алекс умел слушать, и Кейт раскрывалась перед ним все больше и больше, припоминая случаи, о которых давно забыла. Однажды вечером она рассказала, как в детстве сбежала от родителей и отправилась в кино. Она рассчитывала, что история получится забавной, но Алекс не увидел в ней ничего смешного.

– Давно твои родители умерли? – спросил он.

Они голые лежали на диване, Кейт удобно устроила голову на сгибе его руки.

– Мама умерла, когда мне было девятнадцать. Отец – годом раньше, я как раз поступила в университет.

– Очень рано. И для тебя, и для них.

– Я родилась, когда им было уже за сорок. Мне кажется, они зачали меня случайно.

– Скучаешь по ним?

На этот вопрос так просто не ответишь.

– Я хотела бы, чтобы ты с ними познакомился. – Алекс промолчал. Кейт пригладила волоски на его груди и задумчиво смотрела, как они распрямляются. – Нет, пожалуй, не скучаю – по крайней мере, в общепринятом смысле. Не так, как скучала бы по Люси. Я любила родителей, их смерть стала для меня ударом, но, с тех пор как я уехала из дома, мы не особенно виделись. А когда виделись – не знали, о чем говорить.

– Ты хорошо с ними ладила?

Кейт нечасто позволяла себе об этом думать.

– Не то чтобы мы не ладили, просто не понимали друг друга. У нас было мало общего. Я постоянно чувствовала, что не оправдываю их ожиданий. – Она тихонько рассмеялась. – Иногда мне приходило в голову, что меня подменили в роддоме. Мама с папой хотели мальчика, поэтому я стала для них разочарованием.

– Они так и говорили?

– Словами – нет, хотя мама часто вела себя так, будто обижена на меня за то, что я не мальчик, которого она хотела подарить отцу. Все должно было происходить по его желанию. Он считал себя пупом земли, а мама видела свое предназначение в том, чтобы исполнять его волю. Ожидалось, что я тоже буду с этим мириться. Наверное, когда я уехала, всем стало гораздо легче. – Она взглянула на Алекса. – А как у тебя?

– Что у меня?

– Какое у тебя было детство?

Он слегка поежился.

– Ничего особенного. Каждый год каникулы за границей, велосипед на Рождество. Вполне заурядное детство, я считаю.

– А твои братья? Ты с ними ладил?

– В основном да. Порой они меня мучили, ведь я был младшим, но всегда беззлобно. А так, вообще, заботились.

Кейт провела пальцем по медальону со святым Христофором. Она постоянно ощущала его прохладное прикосновение к груди, когда они с Алексом занимались любовью.

– Расскажи о своей бабушке.

– Что рассказать?

– Что хочешь.

Алекс долго молчал.

– Она была замечательная. Если я ушибался или влипал в неприятности, я мог ей рассказать, и она выслушивала. А если я делал что-то не так, она говорила мне об этом, но не сердилась, не кричала и не била. Бабушка всегда меня поддерживала.

Он смотрел в потолок. Его глаза блестели.

– Сколько тебе было лет, когда она умерла? – спросила Кейт.

– Пятнадцать. Она подарила мне это, – Алекс коснулся медальона, – за неделю до смерти. Как будто знала, что больше не сможет за мной присматривать. – Он помолчал. – Ты рассказывала о родителях. Когда твой отец умер, твои отношения с матерью улучшились?

Кейт позволила ему сменить тему.

– Не сильно. Я надеялась, что мама сможет выйти из папиной тени, но она потеряла интерес к жизни. Это было ужасно. Мама угасала на глазах, будто не видела причин жить без отца. Она сохранила его одежду, говорила о нем так, словно он еще жив, готовила его любимые блюда, даже те, которые не любила, до самой своей смерти. – Кейт умолкла, вспоминая. – До сих пор не могу понять, была ли это любовь. Их отношения казались нездоровыми. Я пообещала себе, что никому не позволю над собой доминировать.

– Однако с тобой едва не случилось то же самое.

Кейт взглянула на Алекса. На его щеках горели алые пятна.

– Ты что, ревнуешь к Полу?