Там, где дым

Ей было около сорока. На ней был стеганый халат поверх розовой ночной рубашки. Морковного цвета волосы, завитые, торчащие вокруг узкого личика, похожие на укладку, созданную для невесты чудовища Франкенштейна. Нос узкий и длинный, со вздернутым кончиком. Глаза – бледно-янтарные, кошачьи, она долго смотрела на меня, пока не сказала:

– Проходите. – Ее рост был, вероятно, пять футов семь дюймов: перед ней я вдруг почувствовал себя низеньким. Она заперла дверь. – Туда, пожалуйста, – сказала она.

Я прошел в гостиную, освещенную единственной лампой на приставном столике. Стены были выкрашены в черный цвет. Впервые в жизни я находился в гостиной с черными стенами.

– Садитесь, – предложила она.

Я сел в кресло черной кожи. Прочая мебель в гостиной была также черная. Казалось, я сижу в темноте, хотя лампа давала достаточно света для такой маленькой комнаты. Напротив меня в обитом черной парчой кресле с подголовником расположилась Сьюзан Хауэл.

– Что там с Натали? – спросила она.

– Я сказал вам. Ее хотят допросить.

– Полиция хочет допросить?

– Да.

– Но вы не полицейский.

– Я отставной полицейский.

– И вы хотите, чтобы я поверила, будто полиция поручает отставнику расследовать убийство?

– Практически это бывает. У меня за спиной большой опыт. Департамент часто вызывает меня для консультаций и совета. – Тут я солгал. За четыре года с тех пор, как я вышел в отставку, департамент полиции ни разу не послал мне даже рождественской открытки.

– Я не верю вам, – заявила она.

– Человека, который возглавляет расследование, зовут Дэйв Горовиц, – сказал я. – Он является вторым детективом в двенадцатом участке. Позвоните ему. Он объяснит, что я явился по поручению полиции.

Она обдумывала эту информацию полминуты. Мы оба молчали. Громко тикали настольные часы. Наконец она вздохнула и произнесла:

– Я отвечу на ваши вопросы. Но вначале скажите, кого убили.

– Убит человек по имени Питер Грир. Он работал в похоронной конторе. Он приступал к бальзамированию трупа, когда в него вонзили острое орудие. Скажите, мисс Хауэл, вы случайно не знаете, где находится Натали Флетчер?

– Не имею понятия.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Месяц назад.

– Вы ждете ее сегодня?

– Нет.

– Вы говорили с ней по телефону, с тех пор как видели в последний раз?

– Нет.

– Тогда откуда вам известно, что ее нет дома?

– Что?

– Вы сказали, вам неизвестно, где она находится. Откуда вы узнали, что ее нет на Оберлин-Кресент, 420?

– Я... Я решила, что вы уже там были.

– Почему вы так решили?

– Ну, так поступил бы любой полицейский.

– Мисс Хауэл, – сказал я, – вы можете...

– Я предпочитаю, чтобы в обращении вы употребляли мое настоящее имя, – вдруг сказала она.

– Какое?

– Сузанна Мартин, – сказала она и тотчас добавила: – Ведьма Эймсбери.

– Хорошо, мисс Мартин. Правда ли, что Натали Флетчер посещала черные мессы, на которых совершались кровавые жертвоприношения?

Она вдруг рассмеялась.

– Над чем вы смеетесь? – спросил я.

– Да позволено будет смеяться над глупостью человеческой, – заявила она. Голос ее изменился. А вместе с голосом и выбор слов и выражений.

– Вы знаете, что Натали посещала черные мессы?

– Судить ее, судить о ней я не желаю, – сказала она. – Но если с черными искусствами она имеет дело, то знать о том вы можете и я.

– Ее мать...

– Да прокляты пусть матери все будут! – воскликнула она. – Да разве Сара Аткинсон из Ньюбери не матерью была? И разве судьям донесла не Сара, когда меня все обвинили в колдовстве, что как-то раз в дождливую погоду я к ней пришла пешком из Эймсбери и в дом вошла, а ноги между тем сухими оставались? Когда же мне она сказала: «Мои бы ноги были мокры по колено, отправься я в столь дальнюю дорогу да в дождь». И разве не права была я, ей ответив: «Я с мокрым задом не хожу»? Да прокляты пусть матери все будут, проклятие на голову жены, что видела, как превращалась я в небытие и возрождалась, воплотившись в птицу! И пусть проклятие падет на головы отцов, и на тебя, и на отца твого! Пусть проклят будет Джон Кембал, кому послала я щенков, которые в ничто умели обращаться, и были черными, как сердце Иисуса, они бросались на Кембала, и нипочем им был его топор! «Во имя Иисуса, отстаньте от меня, исчадья ада!» – воскликнул он, и лишь тогда щенки отстали. Однако до сих пор его я проклинаю.

– Мисс Мартин, – спросил я, – зачем завтра приедет Натали?

– Рассказ мой выслушать про черную рабыню по имени Титуба и родом из карибов, о колдовском умении ее, о чарах, о магии вуду, что привезла она с собою из Барбадоса в Салем-Виллидж.

– Боюсь, что ее здесь не будет, – сказал я. – Она съехала с квартиры на Оберлин-Кресент. Квартира пуста.

– Пуста глава твоя, – отвечала она.

– Мать разговаривала с ней вчера ночью. Натали сказала, что переходит в новую жизнь. Вы не представляете себе, о чем речь?

– Постыдно тебе слушать тех, кто ум свой потерял.

– Вы знаете, куда отправилась Натали?

– Сказала бы, коль знала. Но не знаю. Погляди! – воскликнула она и указала на потолок. – На балке Кори-вдовушка сидит, а у нее меж пальцев – птенчик желтый.

Я поднял глаза. На потолке ничего не было.