Там, где гибнут птицы (СИ)

      А потом отец вспоминает про ненормальное дерево и такого же ненормального Мадару, и Наруто проклинает свою память: как он собирается стать Хокаге, если не может удержать в голове больше двух дел сразу?!

      Правда, первое дело щупальцами отчаянной жажды вросло в самую душу и, кажется, близится к исполнению.

      Ты же вернешься домой, Саске?

      Бросаясь к дереву, Наруто еще верит, что все будет хорошо.

      И даже когда Мадара окончательно воскресает — логика жизни взяла выходной, и закон подлости решился оторваться на полную катушку, — Наруто все еще верит в лучшее.

      Лишь объединение двух противоборствующих сторон — есть путь к счастью, да, Мадара? Ну что ж, ты сам это сказал. Готовься. Узумаки Наруто и Учиха Саске сейчас надерут тебе зад.

      И только когда Курама исчезает в уродливой огромной статуе, а расплывшаяся в груди пустота кажется осколками разорванной на двое души, Наруто понимает — ничего не будет хорошо.

***

      В чужой и незнакомой темноте нет ни звуков, ни дыхания ветра, ни запаха, ни вкуса. Ничего.

      Наруто падает все глубже и глубже, и где-то далеко угадывается тихий плеск воды. Погружаясь на дно, нет смысла барахтаться — ведь там может ждать тот, кто давно уже привык ко тьме.

      Так больно…

      Курамы больше нет, а грудь воет и кричит, словно распоротая чем-то острым. И, наверное, сердце не бьется. Но это не важно.

      Так больно, Саске… Держись… Не умирай.

***

      Разве это не смешно, Саске?

      Индра и Асура. Мадара и Хаширама. Мы с тобой.

      Старик Риккудо — глубокий голос, непонятные слова, тут же сменяющиеся молодежным сленгом, пустые глаза. Бездна без дна.

      Ты протягиваешь ему руку в ответ, Саске?

***

      В беззвучии слов и пустоте чужого подсознания улыбка Сакуры кажется блеклой и неуверенной. Болят заживающие ребра, а в стылой траве ее глаз застыл вопрос. Наруто чувствует его, но не собирается отвечать.

      Она не важна.

      Ничего не важно: ни Какаши-сенсей, ни Обито, ни отец, ни изуродованный Гай, ни даже ухмылка и изумленно-всетревоженный взгляд Мадары напротив.

      Все это шелуха и морок, и опадает частичками серого пепла реальность — стоит только вдохнуть один на двоих воздух. И все равно, что между ними многие и многие километры пути, и горы, поля, и бескрайняя сушь.

      Расстояние несущественно, когда кровь, и дыхание общее, и сердца бьются в унисон, а планета — тоже одна на двоих.

      На руке жжет клеймо, оставленное Риккудо-сеннином. Как клятва, как знак братства, как данное обещание.

      Какое-то время Наруто не может оторвать взгляда от своей руки.

      Я чувствую тебя, Саске.

      И ты, наконец, меня слышишь.

***

      Это безумие. Помутнение рассудка, помешательство, сладкий морок дурмана. Саске рядом, он дышит с ним в унисон, и чтобы понимать друг друга не нужно даже мыслей. Его присутствие ощущается — всей кожей, всем существом, раскаленными розгами по оголенным нервам. Наруто вздрагивает всякий раз, стоит Саске скосить глаза в его сторону. И он видит, как ежится Учиха в ответ.

      Это безумие. Мадара силен. Но кажутся глупостями техники наподобие лимбо: не спрятаться от того, кто видит и чувствует все, что когда-либо существовало. Ты считаешь себя объединением кланов Сенджу и Учиха, Мадара? Ты ошибся. Истинное единство обошло тебя стороной.

      Это безумие. Саске невероятно, неимоверно быстр, а от остроты его зрения у Наруто болят глаза. Это отвлекает: постоянное мельтешение, мелькание того, что заметил Учиха, биение чакры, нити реальности. В какое-то мгновение Наруто закрывает глаза и оказывается, что зрения Саске хватает на двоих.

      Это безумие. Рана на руке болит и вполовину не так, как должна бы, а Саске скованно поводит неповрежденным плечом — чувствует. И когда Мадара задевает его, Наруто задыхается от чужой боли и разделяет ее — напополам. Теперь «невозможно» — лишь слово. Слова никогда не важны.

      Это даже забавно. Шутить, ругаться, перебрасываться оскорблениями. Словно те времена, когда они доставали Какаши-сенсея, вернулись в вечной спирали времени. Словно им снова двенадцать. Словно не было — ни боли, ни предательства, ни смертей.

      Словно Наруто не слышит, как Саске пуст внутри.

      И когда Мадара неожиданно применяет Бесконечное Цукиеми, а Саске спасает их, Наруто даже не удивляется. Он, пожалуй, перестал удивляться.

      И даже когда вместо Мадары появляется Кагуя, Наруто лишь непримиримо стискивает зубы и подходит ближе. Так, чтобы плечом к плечу.

      Нет ничего невозможного, Саске.

      Ты только не просто слушай. Услышь.

***

      Здесь лава плещет под ногами, а жизнь Сакуры и Какаши-сенсея висит на тонкой полоске свитка. Ненадежная преграда подступающей смерти.

      И птица ловит его в свои когти.

      - Если один из нас умрет, то мир погибнет. Мы должны выжить любой ценой. Сакура и Какаши случайно оказались с нами. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду, не так ли? — спрашивает Саске, и голос у него пустой и бесцветный.

      Ему и правда все равно на них. Он давно оставил прошлое и команду номер семь позади, в забытых снах и потерянных в бесконечных тренировках воспоминаниях. Он разорвал все связи и лишь одну нить так и не смог оборвать.

      Когда у тебя в руках окажется достаточно острое лезвие, Саске, что ты сделаешь?