Там, где горит земля

— Да уж сделай милость, — посоветовал Зимников. – А теперь пошли обратно. Напишу приказ для подполковника Лежебокова и посмотрим, что у англичан.

— Как англы? – спросил Виктор, меняя тему.

— Невероятно, — честно ответил Зимников, отрываясь, наконец, от своего опорного столбика. Металлические суставы искусственных кистей пощелкивали в темноте. – Батальон держал центр до упора. Выбит на две трети. Этот Ванситтарт – прекрасный командир, может быть его жертва и не напрасна…

— Жертва? – не понял майор.

— Забудь. Это наше с ним, личное.

Офицеры проследовали к землянке. Под ногами тихо шуршала сухая земля.

— Дождика бы, — невпопад протянул Таланов.

— А, забыл! – отозвался Зимников, тщательно закрывая за собой проход, чтобы ни один лучик не выскользнул наружу. – Наш старый добрый знакомый объявился. Считай, вся старая компания в сборе.

Он порылся в кармане и достал смятый блокнотный листок с короткой надписью, сделанной хорошо знакомым почерком, узнаваемым даже в неярком электрическом свете переносных ламп.

«Захарыч! Твои орлы медсанбат развернули по–гвардейски — в 20 км от фронта. Пока с ними посижу, присмотрю. Будет время – заходи, чаю попьем. АБП»

Глава 25

Томас вздохнул и скрестил пальцы, прячась за неосознанным жестом от необходимости принимать, пожалуй, самое неоднозначное и суровое решение в жизни. Командир панцерпионеров сидел напротив, похожий на статую из черного металла – ни единого движения, ни единой складки на идеально чистой и выглаженной форме. Тупоносые ботинки сверкали даже в свете единственной лампы, которую оставил включённой Фрикке.

— Мне предстоит нелёгкое решение, — произнес, наконец, Томас, проговаривая вслух гнетущие мысли. Он помолчал пару мгновений, ожидая возможной реакции, но собеседник остался недвижим и молчалив.

— Я мог бы просто приказать, воспользовавшись… заёмным авторитетом и положением, — продолжил Фрикке. – Однако в данном случае, я считаю, что моё указание не должно быть приказом… Я выше по званию, но есть то, что уравнивает нас – кровь, расовая идентичность и…

Не закончив фразу, Томас провел ребром ладони по основанию черепа, там, где — он, конечно, не видел, но знал это – под короткими волосами скрывалась тонкая полоска шрама. Собеседник зеркально повторил его жест и впервые заговорил:

— Я постараюсь… подняться до вашего уровня.

Томас кивнул, одобряя такт и корректность панцерпионера.

— Передо мной несколько возможностей решения поставленной задачи, — Фрикке слегка качнул головой в сторону стола, на котором лежал вскрытый контейнер с последним приказом. – Проблема состоит в том, что она должна быть выполнена в немыслимо сжатые сроки. И это отсекает все так называемые «правильные», уставные действия.

«Черный» медленно кивнул, показывая, что понимает смысл сказанного.

— После использования… специального оружия, — Томас поймал себя на том, что ему очень не хочется употреблять слово «атомный», от этого нежелания веяло чем‑то архаично–тотемным, суеверным, но он решил, что сейчас не время переламывать себя.

— После все решит быстрый бросок механизированных подразделений. Можно сказать, это будет бросок копья, проведенный в прыжке. Полагаю, очевидно, что этим копьём станут лучшие воины моей дивизии. То есть вы.

«Брат» вновь кивнул, его лицо ничего не выражало, и только синие глаза сверкнули в отсвете лампы, словно чистейшие озера.

Томас немного помолчал, собирая мысли вместе. Ситуация была для него непривычна – нобиль привык или безусловно приказывать, или так же безусловно подчиняться. Здесь же следовало придти к некоему компромиссу, причем не в силу каких‑то формальных обязательств, а как равный с равным.

— Я намерен приказать вам совершить стремительный прорыв через эпицентр атомного взрыва, — коротко и решительно проговорил Фрикке, отчетливо выговаривая каждую букву.

На этот раз панцерпионер не сумел сохранить прежнюю бесстрастность. Он кашлянул, чуть нахмурив брови, двинул челюстью, так, что очертания лица некрасиво сместились, нарушая идеальную симметрию. Томас с любопытством естествоиспытателя наблюдал за тем, как естественная и понятная растерянность, овладевшая на мгновение пионером, стремительно вытесняется здравым рассудком и пониманием. Минуло буквально несколько секунд, и лицо «брата» вновь приняло прежний бесстрастный вид, лишь чуть изломленная черта нахмуренных бровей указывала на напряжённую работу мысли.

— Я планирую это действие именно исходя из его кажущейся абсурдности, — продолжил Томас. – Обход района атомного удара – напрашивающееся решение, которое придет в голову всем, и нашему противнику – в первую очередь. А разведка доставляет весьма смутные, но угрожающие сведения о перемещениях имперских войск. Стремительный рывок кратчайшим путем, там, где пройти невозможно, с выходом прямо к цели – это то, к чему наш враг будет заведомо не готов.