Там, где меняют законы (сборник)

– А Олечка у нас душа возвышенная и домовитая. Она знала, что уедет на эти деньги в Москву. Купит квартиру, заведет с любимым деток. Ведь хотелось деток, Олечка, а? Ведь у тебя, наверное, и сейчас в кармашке клофелинчик или иное средство для успокоения мужика? Ведь ты сюда не затем пришла, чтобы любовью заниматься? Подсыпала бы тебе порошочек в вино, дай бог, что не излишнюю дозу, и ошмонала бы всю квартиру за милую душу….

Головатый переменил позу, ухмыльнулся и новым, деловым голосом сказал:

– Так где документы?

Попугай Кеша молчал.

– Иннокентий, не серди меня. У тебя дома звуконепроницаемые стены и громкий телевизор. Тебе так или иначе придется ответить на этот вопрос.

– Давай договоримся, – сказал Кеша, – напополам.

– Что? – брови Головатого недоуменно сдвинулись, – ты, жалкий изменник, предлагаешь мне, верному служащему банка, долю в награбленном?

– Никакой ты не верный служащий, – сказал Кеша, – ты эту папку собирал затем же, зачем я. Если Лагин узнает, что она у тебя есть, он тут же тебя и пришьет… И по этой же причине ты тут один. Была бы эта папка законного происхождения, вас бы было тут двадцать человек, начиная с Негатива. И врешь ты все насчет Черяка – не мог ты его пытать, по той же причине…

Головатый ослепительно улыбнулся.

– Видишь ли, на мое счастье Черяк был совершенно не в курсе того, что Вадик потырил из сейфа. И когда Негатив, со свойственной ему проницательностью, обратил внимание на чрезмерно лихорадочные поиски кабеля, – мне удалось объяснить Негативу, что свистнуты были вульгарные баксы, в количестве двухсот тонн, о месторасположении каковых баксов Чиж был осведомлен еще со времени его пребывания в штате Чернореченсксоцбанка.

– А откуда у тебя двести тонн баксов?

Головатый развел руками.

– А это не мои. Это ясак для Негатива. Который Чиж некогда носил Негативу по частям… Согласись, я не мог пропустить такой счастливый случай – баксов нет, а потырил их Чиж.

Ольга сжала зубки. Господи! Если уж Головатый открыто признается, что он скрысил у Негатива деньги – значит, в живых он никого оставлять не собирается.

– Где папка? – процедил Головатый.

– Слушай, нас тут двое, ты же нас обоих не замочишь? Есть покупатель – Извольский, есть виноватый – Чиж, когда бумаги всплывут, все решат, что их Чиж украл. А если ты нас убьешь, то кто угодно смекнет, что Чиж тут не при чем… Тебя же из-под земли выроют…

– А я на Луну улечу, – сказал Головатый, – как мистер Армстронг. И чует мое сердце, что через неделю здесь такое начнется, что всем участникам спектакля станет не до моей скромной персоны. Прав ты, Кеша – надо отсюда уносить ноги, пока комиссии не понаехали…

Ольга скосила глаза. Дверь в прихожую определенно приоткрывалась.

В следующую секунду пистолет в руках Головатого чихнул раз и другой. Из двери в коридор полетели щепки. Дверь распахнулась, и в комнату кубарем вкатился Черяга. «ТТ» в его руках бухнул основательно, на манер отбойного молотка. Головатый выстрелил еще раз, целясь следователю в живот. В этот момент Черяга кувыркнулся, и пуля, слегка оцарапав палец, ударила в пистолет.

Черяга вскрикнул и выронил ствол. Тот заскользил по серому ковролину по направлению к Кеше.

Банкир растерянно смотрел на «ТТ», в замедленном вальсе кружащийся по ковру. Потом почти инстинктивно нагнулся, как нагибается всякий мужчина при виде бесхозного оружия.

У начальника охраны банка «Чернореченсксоцбанка» были плохие нервы. Если бы у него были хорошие нервы, ему следовало бы подумать о том, что попугай Кеша сроду не брал в руки оружия страшнее рогатки, и даже если он возьмет в руки ствол, он не станет самым опасным человеком в этой комнате.

Но Головатого учили стрелять сначала, а думать потом, и ему некогда было рассуждать о сравнительном стрелковом мастерстве Кеши. Все, что он видел, – это трое человек против него одного в заставленной мебелью двадцатиметровой комнате и вальсирующий по полу венгерский «ТТ» со снятым предохранителем.

Головатый нажал на курок. Кеша отлетел к столу и недоуменно поднес руку к животу. Рубашка на животе быстро намокала красным.

Ольга сунула руку в свою крошечную сумочку. Глаза Головатого недоуменно повернулись в ее сторону. Ольга выстрелила – раз и другой. Первая пуля пролетела мимо, разбив стеклянную дверцу хельги и учинив настоящий погром среди стоявших за ней хрустальных ваз. Вторая попала точно в шею.

Головатый загреб ногами и сел на паркет.

Черяга выбил ствол из его руки и наклонился над начальником охраны. В лицо ему брызнула кровь: из перезанной пулей артерии бил настоящий фонтанчик, словно из проколотого садового шланга. Потом воду где-то выключили, и фонтанчик понемногу угас.

– Блин, – растерянно сказала Ольга, – сумочку испортила.

Головатый лежал на ковре, неестественно запрокинув голову, и глаза его стремительно стекленели.

– Денис….

Голос был похож на неисправную магнитофонную запись.

Черяга оглянулся и подошел к своему старому другу. Тот сидел, привалившись к ножке стула, и зажимал руками живот.

– Дениска, – сказал попугай Кеша, – в кухне. За Генисом. Код один и три тройки. Меньше ста штук не проси.