Там, где меняют законы (сборник)

Глаза его закатились, и он обмяк.

Черяга нащупал жилку на шее и стал считать. Пульс становился все реже и реже, а потом и вовсе затих. Черяга посидел на корточках, а потом прошел на кухню.

Кухня в квартире зампреда «Чернореченсксоцбанка» была огромная и навороченная до крайности: бывшая шестиметровая кухонька была объединена с жилой комнатой соседней квартиры: полоска кафеля, выложенная вдоль сверкающих агрегатов, плавно переходила в кедровый пол, на котором расположился огромный обеденный стол в обрамленнии резных стульев.

Ольга растерянно металась от посудомоечной машины к огромному бошевскому холодильнику.

– Что такое Генис? – жалобно спросила она, – это марка или фритюрница какая?

Черяга обозрел кафельно-кедровый пейзаж и уверенным шагом направился к вытяжному шкафу. Справа от шкафа стояла полочка с книгами, и одна из книг называлась: «А. Генис. П. Вайль. Секреты русской кухни». Черяга вспрыгнул на стол и снял книги, а затем и самое полочку.

– Дай нож, – велел он.

Ольга подала снизу нож.

Черяга примерился и поддел ножом тонкую, едва различимую черту, проходившую поперек обоев как раз там, где висела полочка. Стена подалась, в ней открылся маленький прямоугольник, и в нем – стальная поверхность потайного сейфа. Черяга набрал комбинацию, один – три – три – три, – размышляя про себя, что комбинация может быть неправильная или еще что, и как бы ему вместо бумаг не заполучить в лицо полный заряд дроби или чего покрепче. Но все обошлось. Дверца сейфа распахнулась, Черяга запустил внутрь руку и вытащил синюю, с белыми тесемочками папку. Папка была плотно завязана, сверху был приклеен чистый лист бумаги и на нем красным фломастером был написан восклицательный знак.

Черяга повернулся и замер.

С пола кухни на него сверху вниз глядела Ольга, и в руках у Ольги был крошечный и самодельный, сколь мог судить Черяга, револьверчик. Два патрона из него уже было выпущено, оставалось еще три. Как Черяга мог убедиться, стреляла Ольга неплохо. Даже если и печалилась потом об испорченной сумочке.

– У тебя что, крыша поехала? – сказал Черяга.

– Ты что будешь делать с этими бумагами? – спросила Ольга.

Черяга осторожно пошевелился.

– Не двигайся, – взвизгнула девушка.

– Ну хорошо, хорошо, – сказал Денис, – вот он я, неподвижный, как статуя командора и с папкой в руках вместо шпаги.

– Ты что сделаешь с бумагами? – повторила Ольга.

– Ты знаешь, – сказал Черяга, – я в них еще не заглядывал, но первоночально у меня сложилось такое впечатление, что они имеют прямое отношение к судьбе угольных денег. Насколько я понимаю, угольные деньги пилили самые разные люди. И вожак профсоюза. И мэр. Но так как мэра убили, а бумаги своей ценности не потеряли, я полагаю, что они связаны с теми, кто еще остался в живых. То есть с Негативом. Завтра в Чернореченск приезжает группа наших следователей. Они будут рады изучить эти бумаги.

– И сколько тебе государство за них заплатит? – спросила Ольга.

– Ах, Оля! Оно мне зарплату бы регулярно платило, и то я бы счастлив был.

– Тогда зачем ты их задаром отдашь?

– Ты знаешь, Оля, у меня такая работа. И потом мне кажется, что способ употребления чернореченскими властями бюджетных денег, и тот факт, что мне не всегда выплачивают зарплату, – эти две вещи как-то связаны между собой. Несколько опосредованно, но связаны.

– Продай их Извольскому, – сказала Ольга. – Ты слышал, что сказал попугай? Тебе сто кусков дадут.

Черяга покачал головой.

– Извини, Олечка, – сказал он, – ты знаешь, я как-то совершенно не представляю себя в роли человека, который приходит к Извольскому и предлагает продать ему бумаги. А в противном случае их-де купит Негатив.

– Я могу пойти к Извольскому, – деревянным голосом сказала Ольга. – Я поделюсь с тобой. Пожалуйста.

Денис улыбнулся как можно спокойней.

– Нет, Олечка.

– Тогда я тебя убью, – сказала Ольга.

– Из-за денег?

На лице девушки появилось странное выражение – выражение воробьихи, защищающей свое гнездо.

– Ты не понимаешь, – сказала Ольга, – мне нужны деньги. Я беременна.

– От кого?

– Не знаю. Мне все равно. Понял? – мне все равно, кто из вас, похотливых кобелей, отец этого ребенка. Но я хочу, чтоб он жил. Я хочу, чтобы он жил не так, как я, ясно?

– И на котором ты месяце? – спросил Черяга.

– На третьем. Пустячок. Можно сделать аборт. Эти… – Ольга усмехнулась белыми-белыми зубами, – потребуют от меня аборта. Скажут, если уж ты, сука, по глупости залетела, то будь добра исправься и приведи себя в рабочее состояние. А я не хочу аборта, понял? И мужа не хочу. Вы мне все осточертели. Я ребенка хочу. Тебе карьеру надо сделать, да? Ну как же, принесешь документы, попадешь в наградные списки. А мне плевать на твою карьеру.

Черяга пошевелился.

– Стоять! – закричала девушка. Она была близка к истерике, и Денис подивился, что она до сих пор так хорошо держалась. – Ты думаешь, я что у Извольского попрошу? Квартиру и работу. У него куча связей. Пусть позвонит куда-нибудь и устроит секретаршей. Думаешь, он не поймет? Думаешь, он…