Там, где мой народ. Записки гражданина РФ о русском Донбассе и его борьбе

Захар Прилепин, к которому я отношусь с почтением, в последнее время достиг поистине беспрецедентного уровня охвата различных информационных площадок и анализируемых на этих площадках тем.

При всей справедливости афоризма Козьмы Пруткова по поводу узкого специалиста, односторонней полнотой подобного флюсу, обратная крайность, а именно излишняя широта специализаций, тоже вряд ли может считаться нормой. Логично, что у большого художника все чаще случаются излишне смелые мазки, удивляющие даже его сторонников и почитателей.

Так, недавно Захар взялся стахановскими темпами доказывать существование украинского народа, его глубокую историчность и совершенную отдельность от народа русского. Одним из способов доказательства стала хвалебная рецензия на книгу Сергея Белякова «Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя». Тут нужно заметить, что Беляков очень квалифицированный историк, автор замечательной биографии Льва Гумилева, но при этом чересчур доброжелателен и некритичен к «проекту Украина» и его многочисленным своеобразным и попросту негативным чертам. Вот и Прилепин в похвалах Белякову и собственной прямой речи дошел едва ли не до цитирования пресловутого Михаила Грушевского (не современного юмориста, разумеется, а одного из отцов политического украинства). Хорошо хоть «мо-скальские монголо-кацапы» не всплыли пока… От себя рекомендовал бы уважаемому Захару почитать недавно вышедший сборник «Украинский вопрос в русской патриотической мысли», составленный Аркадием Минаковым. Легко спорить с неким полумифическим собирательным образом «антиукраинского национал-шовиниста», но сложнее — с Бердяевым, Катковым, Розановым, Тихомировым.

Вскоре последовала и новая прилепинская неоднозначность — мгновенно вызвавшая шквал комментариев статья «Деприватизация Бориса Николаевича». В ней Захар развивает следующую мысль: Ельцин, конечно, сукин сын, но он наш, плоть от плоти русский сукин сын, и надо бы память о нем забрать у либералов, тем паче и в Приднестровье он молдавским фашистам жару задал, и в Чечне первый, увы, не доведенный до конца бой протоИГИЛу задал, да и сейчас на месте Путина точно так же Крым бы забрал.

В этой картине много вроде бы несущественных, но досадных неточностей. Скажем, режим, с которым русская армия воевала в Чечне в 1994–1996 годах, был мерзким, основанным на родоплеменной и трайбалистской архаике, если не прямо организовавшим, то допустившим и одобрительно поощрявшим чудовищный геноцид русских. Много, в общем, каким, но отнюдь не исламистским. Бывший советский офицер Дудаев к потенциальному созданию в Чечне базы для халифата относился примерно также, как бывший советский партийный функционер Ельцин, периодически появлявшийся на торжественных богослужениях со свечкой в руках, отнесся бы к идее возродить в РФ православную империю в византийском стиле. Да, ичкерийцы охотно получали помощь от зарубежных исламистских государств и структур, но это была прагматика без особых эмоций. Примерно так же вожди антибританского сопротивления Ирландии пользовались некогда поддержкой немцев, индиец Субхас Чандра Бос — опять же немцев и японцев, большевики — вновь щедрых на помощь разным бунтарям тевтонов. (Дабы не затевать лишний раз спор о «деньгах кайзеровского Генштаба», уточню, что речь как минимум о совершенно неоспоримых примерах содействия, вроде «пломбированного вагона».) Зарубежные исламисты приезжали воевать на ичкерийской стороне в немалом количестве, но не были для сепаратистов ни идейным стержнем, ни ударной силой. Основной же взлет исламизма в республике начался как раз после капитуляции в Хасавюрте, когда, скажем, Яндарбиев подписал указ о переводе Уголовного кодекса на рельсы шариата.

Есть, конечно, в статье Прилепина и меткие наблюдения. Безусловно, Ельцин был воплощением противоречивых и темных черт русского характера, и в этом плане он имеет право на звание коренного правителя, просто с жирным знаком минус. Схожим образом покойная В. И. Новодворская была совершенно ужасающим, но при этом глубоко почвенническим по духу русофобом. До подобной глубины, искренности и ярости отрицания всего русского может дойти только сам русский. И ее милый дуэт с К. Н. Боровым представлял собой, несмотря на часто озвучиваемые самой предводительницей Демсо-юза иноэтничные примеси в ее крови, именно дуэтом внешнего и внутреннего русофобов. Впрочем, заметку «Деприватизация Валерии Ильиничны» я при всем при этом писать бы не решился…