Там, где начинается синева

Итак, в настроении, возможно, слишком сознательно возвышенном, Гиссинг медитировал. С его стороны было довольно дерзко обвинять город в безумии, потому что сам он, ликуя по поводу обретенной свободы, явно не был в здравом уме. Он рыскал по городу в приподнятом настроении, заглядывал в витрины магазинов, катался на автобусах, ездил в зоопарк, ездил на шатком старом пароходе к Статуе Свободы, пил послеобеденный чай в "Ритце" и все такое прочее. Первые три ночи в городе он спал в одной из маленьких транспортных башен, которые возвышались на сваях над Пятой авеню. На самом деле это была та башня, что рядом с собором Святого Патрика. Он ехал по авеню в такси, намереваясь отправиться на Площадь (просто чтобы немного развеяться после домашнего заключения). Когда такси проезжало мимо, он увидел светофорную башню, темную и пустую, и подумал, какое приятное место для сна. Поэтому он попросил водителя высадить его у Собора и, убедившись, что за ним никто не наблюдает, вернулся к маленькой башенке, поднялся по лестнице и почувствовал себя как дома. Ему так понравилось, что он вернулся туда на две следующие ночи; но он почти не спал, потому что не мог удержаться от удовольствия напугать ночное такси, внезапно мигнув на них красными, зелеными и желтыми огнями и увидев, как они в замешательстве останавливаются. Но после трех ночей он решил, что лучше уйти. Было бы неловко, если бы полиция обнаружила его.

Пора было остепениться и приступить к работе. У него был дядя, который возглавлял важное предприятие далеко в центре города, но Гиссинг, с донкихотством юности, был полон решимости начать свой собственный путь в великом мире торговли. Он нашел комнату на верхнем этаже тихого дома из коричневого камня в западной части города. Она была невелика, и ему приходилось спускаться на один пролет, чтобы принять ванну; газовая горелка над кроватью свистела; пыль была довольно пугающей после чистой страны; но это было дешево, и его чувство приключений с лихвой все компенсировало. Миссис Перп, хозяйка дома, очень понравилась ему. Она вела себя очень по-матерински и убеждала его не есть в кресле. Она поставила пепельницу в его комнату.

Гиссинг послал миссис Спаниель открытку с изображением Пенсильванского вокзала. На ней он написал, что прибыл благополучно. Усердно работает. Передает любовь детям. Затем он отправился искать работу.

Его представления о бизнесе были очень расплывчатыми. Все, что он знал, – это то, что он хотел как можно скорее стать очень богатым и влиятельным. Он мог бы получить много разумных советов от своего дяди, который был членом Союза собаководов и довольно известной собакой в городе. Но у Гиссинга была скрытая гордость неопытности. Более того, он не совсем знал, что сказать о своем положении в стране. Этот дом, полный детей, нуждается в некоторых объяснениях.

То были дни ослепительной жары; ясные, золотые, сухие. Светские колонки в газетах уверяли его, что все уехали из города, но авеню, казалось, была переполнена прекрасными, превосходными созданиями. Далеко внизу, на пологих склонах этой мерцающей дороги, он видел катящийся поток лимузинов, блики солнечного света отражались на их отполированных боках. Слабая голубоватая дымка бензиновых паров висела низко в ярком теплом воздухе. Это улица, где даже самые пассивные поддаются странному соблазну плотского доминирования. Он чувствовал, что ничто иное, как работа на самой авеню, не соответствовало бы его настроению.

Удача и дерзость объединились (как это всегда бывает), чтобы уступить его желанию. Он был в прекрасном универмаге "Бигль и компания", одном из самых великолепных в своем роде, и рассматривал какие-то песочного цвета гетры. В проходе неподалеку он услышал шум, ничего вульгарного, но все же явное движение, с подавленными воплями и благородной, испуганной суетой. Он поспешил на место и сквозь толпу увидел, что кто-то лежит на полу. Чрезвычайно красивая продавщица, очаровательно одетая в черный крепдешин, поддерживала голову жертвы, тщетно обмахивая ее веером. Богатые вдовы скулили в отчаянии. Затем к боковой двери подъехала машина "скорой помощи", и туда внесли носилки.

– В чем дело? – Спросил Гиссинг женщину у прилавка с шелковыми чулками.

– Один из контролеров … умер от жары, – сказала она, выглядя очень расстроенной.

– Бедняга, – сказал Гиссинг. – Никогда не знаешь, что будет дальше, не так ли? – Он отошел, качая головой.

Он попросил лифтера отвезти его в офис фирмы. На седьмом этаже, в тихом коридоре за спальнями, ему преградил путь забор из розового дерева. Секретарша вопросительно посмотрела на него.

– Мистер Бигль-старший или мистер Бигль-младший?

Молодость прилепляется к молодости, сказал себе Гиссинг.

– Мистер Бигль-младший, – твердо заявил он.

– У вас назначена встреча?

– Да, – сказал он.

Она взяла его визитку, исчезла и вернулась.

– Сюда, пожалуйста, – сказала она.