Там, где нас есть

В пьянках на работе я участвовать не любил, у меня были свои приятели для распития, а поздравления? Преимущественно женский коллектив проектного института радостно поздравляет и меня, пару лет тому отслужившего во вполне мирном Горьком срочную, и Серегу — афганца без одной ноги, и нашего с Серегой общего начальника Иван Иваныча по кличке Каменная Жопа за привычку весь рабочий день не вставать со стула даже на перерыв. В армии он не служил из-за болезни желудка, которая теперь приносит ему каждый год дополнительный месяц отпуска. Потому что Каменная Жопа в отпуске берет больничный, а отпуск продлевает на количество больничных дней, странно совпадающее с собственно отпуском. Поздравляли и Леньку — шестнадцатилетнего практиканта, который по сопливости до армии еще не дошел, и начальника первого отдела Староходского, ветерана внутренних войск, служившего социалистическому Отечеству исключительно на ниве охраны лагерей, и Валерий Палыча Левитмана, призванного ровно в апреле 45-го и успевшего за месяц своей войны получить тяжелое ранение в шею, так что все эти послевоенные десятилетия он живет в корсете, и начальника геологического отдела Гладуна, не воевавшего по брони, но прошедшего свою, не менее, пожалуй, страшную войну, разыскателя стратегических залежей тяжелых металлов за Уралом и в Средней Азии. И подчиненных Гладуну геологов Толика и Димку, получивших свои звания на военной кафедре, а в поле выезжавших исключительно ласковым черноземным летом, и ни хрена не понимающих по-нашему англичан (что особенно пикантно: холодную войну вроде еще не отменили), монтирующих на третьем этаже какую-то хреновину.

Все мы для поздравляющих, как один, защитники. Надежа и опора. Воины. Потому что родились с палочкой, а не с дырочкой, таковыми ими воспринимаемся. Говоришь механически всем: спасибо, спасибо, спасибо, спасибо, спасибо…

Не говорить же им: отстаньте, отстаньте, отстаньте? Работа пошла кувырком, в животе ком грибов и портвейна, засыпаешь на него сверху столовские макароны, заливаешь компотом. Тоска.

А после работы мы с Серегой, Левитманом, Николаевым с третьего этажа, отставным летчиком, и седым молчаливым Гладуном, не сговариваясь специально, а по словам Левитмана «Ну, по пивку?», направимся в сторону пивного киоска и там будем грузить в развесистые мальчишеские уши увязавшемуся за нами практиканту Леньке, не достигшему пока призывного возраста, солдатские байки разных времен и родов войск. А Гладун ничего не будет рассказывать, будет только изредка встревать в разговор, обращаясь к Леньке: «Сынок, тебе дома-то не попадет?..»

С нами нет Галины Игнатьевны, подполковника медицинской службы, ее никто не поздравлял, никто почти не знает, что, когда-то повоевав в жаркой Африке, она пошла в Политех уже сильно взрослой, чтоб впредь не иметь отношения к войне, и много лет она у нас главный инженер проекта. Ее сын мой приятель, я знаю. Вечером, вспомнив, звоню, поздравляю, отвечает: спасибо, гори б оно все…

Ну все, обязательная праздничная программа отработана на ближайший год, в течение которого мы, главным образом, сдержанно здороваемся, а Галина нас периодически вздрючивает за раздолбайство. Кроме Гладуна, которого вздрючивать за раздолбайство имеет право только главный инженер да и еще директор. А Николаева не за что вздрючивать, он четкий, как швейцарские часы.

Всем спасибо. Скоро весна, неотвратимая как дембель.

Все ж мы люди не совсем конченые…

Посвящается моему другу Шуре Чернову,

врачу-реаниматологу, полярнику и альпинисту,

обладателю множества талантов, в жизни никому плохого

не сделавшему, прожившему и погибшему быстро и ярко.

Да будут ему пухом кавказские камни.

Есть вещи, которые люди совершают не для достижения результата, не в связи с железной необходимостью и не потому, что любят их совершать. А для того, чтоб на собственном примере продемонстрировать самим себе безграничность человеческих стремлений. Способность оторваться от рутины и воспарить духом к необязательному и оттого прекрасному.

К таким свершениям относятся восхождения благополучных клерков на Монблан и Эверест, ежедневное бритье нищего бомжа и попытки прибраться в общажной комнате на четыре персоны.

Известно, во что могут превратить свое местообитание четыре незамороченных на бытовых удобствах мужчины, если они студенты, если они студенты-геологи, если они студенты-геологи на последнем курсе, если они студенты-геологи на последнем курсе, склонные к употреблению напитков различной крепости. И они не только могут, но и превращают свое жилье в помесь общего вагона дальнего следования с мастерской безумного художника. Зрелище это отталкивающее, но, безусловно, красочное и не лишенное своеобразной прелести.

Несколько деталей.