Там, где нас нет. Время Оно. Кого за смертью посылать

— Посмотрим, — сказал богатырь. Он свернул к ближайшему зданию, раскидал доски прогнившего крыльца, взялся за дверную ручку — ручка отвалилась, сама дверь упала внутрь.

— Действительно сто лет, — сказал Жихарь. — Только воняет…

Богатырь вошел в проход между нарами, поставил сундучок на пол, огляделся.

— Не задержались мы тут, — хихикнул он. — Из–за нас сюда даже хотели целое войско ввести на железньк ползунах.

Послышался какой-то шорох и гудение.

— Ай! — пискнул Колобок. — По мне кто-то ползет…

Жихарь мигом подхватил ношу, выскочил наружу, отбежал подальше и только тогда стал отряхиваться.

— Как же я забыл, — приговаривал он, с омерзением колотя ладонью по плащу.

— Клопы-то остались! Новых постояльцев дожидаются!

На ближайшем столбе уньшо висел колокол без языка. Жихарь толкнул столб рукой, желая уронить, но столб не упал, а из колокола кто-то запел:

— «Не такой уж горький я пропойца…» Хотя по голосу было слышно, что именно такой.

— Где же Мироед? — сказал Колобок. — Время-то поджимает…

— Да он сюда редко заглядывает… Его любимые места лежат подальше…

— Давай–ка бегом, а то… Жихарь подчинился и побежал, иногда перебрасывая сундучок из руки в руку.

— Что это, Жихарка?

— Это другой лагерь… А это печи… Тут людей жгли, на мыло переводили…

Дальше еще страшней…

Были там и деревья, увешанные скелетами, и многоместные виселицы, и железные клетки с обугленными костями, и непонятные, но страшные устройства, которые ничего хорошего явно делать не могли. На ветру звенели ржавые цепи, скрежетали зубчатые колеса, рассекали воздух исщербленные лезвия…

— Может, это и хорошо, что Мироед у вас память забрал, — сказал Колобок. — Как вы через все это прошли?

— А считали за чужой сон, вот и прошли… Он нам хотел показать, что с человеком можно сделать. Но братка-то гордый, а я — вредный…

— Всех убили — одни остались? — догадался Колобок.

— Да не всех… Всех и не надо, только главных, а там люди сами сообразят, как дальше жить. Вот бы всех начальников перевешать! — вспомнил Жихарь свою давнюю мечту.

— Князей особенно, — сказал Гомункул. Жихарь перешел на шаг, чтобы маленько отдышаться.

— А что? — сказал он. — Я бы и сам в петлю залез, кабы знал, что все прочие владыки поступят точно так же. За свободу людей можно и пострадать!

— Никак ты ума не наживаешь, — сказал Колобок. — Учит тебя судьба, учит — никакого толку…

Жихарь сделал вид, что не услышал или не понял

— А вот отсюда начинается такое, чего быть не может… Раки свистят…

Медведи летают… За комаром с топором бегают… Реки вспять текут…

Огурцы растут такие, что зарезаться можно… Папоротник круглый год цветет… Уши выше лба растут… Яйца курицу учат… Тут и собирал я Полуденную Росу…

— Поглядеть бы! — загорелся Колобок.

— Сам же говорил — некогда! Но на обратном пути непременно полюбуемся…

Сам Жихарь, хотя и вспомнил, что с ними тут творилось, разбирать эти воспоминания не хотел. Он хотел только, чтобы все поскорее кончилось — все равно как. То ли дело была обратная дорога — через жаркие страны и иные земли! Вот где потешились!

— Где же Мироед? — рассуждал он вслух. — Может, послушал нас, перепугался и сбежал мышиной норой, собачьей тропой? Боится, что опять зевло набьют…

— А мне так его даже жалко, — пыхтел Колобок. — Ходит, ходит по свету — ни родных, ни друзей… Сеет, сеет зло, а ничего не всходит…

Они выбежали на каменистую равнину — то есть выбежал богатырь, а Гомункул приехал или прискакал. Впереди высились две похожие между собой горы — гладкие, черные, блестящие, как бы два оплывших книзу столба.

— А вот этого здесь раньше не было… — растерянно сказал Жихарь.

Над головой загрохотало. Все–таки гроза собралась…

— Дай–ка я в сундучок загляну, — потребовал Колобок.

Богатырь остановился, поставил ношу на колено и приоткрыл крышку.

— Ой–ой, — сказал Гомункул. — Время на исходе. Бросаем эту беду и прячемся в складках местности…

Грохот не прекращался, и богатырь вдруг понял, что это никакая не гроза.

Смех доносился сверху — каменный, раскатистый, леденящий душу.

Жихарь посмотрел вверх и понял, что перед ними отнюдь не горы, а ноги в начищенных сапогах. Над сапогами уходила в вышину и остальная туша, а голова различалась уже с трудом.

— Нашли! — с великой радостью воскликнул Жихарь, словно бежал спасать заколдованную царевну. — Никуда он не спрятался, проявил личное мужество, решил с пастью честь… Тьфу, то есть с честью пасть! Эк тебя разнесло, приятель! Куда Святогору!

— Что ты там пищишь, жалкая тварь? — собрались из грохота осмысленные слова. Мироед наклонился, протянул руку…

— Смотри не переломись! Пожалей спину! У меня последние холопы так не кланяются! — крикнул Жихарь.

— Почему один пришел? — сказал Мироед. — Где твои сообщники?

— Испугать тебя боялись кучей-то! — объяснил богатырь. — Решили, что с тобой надо по–честному, один на один…

— А меня как бы и нет, — вздохнул Колобок. Мироед выпрямился и начал, содрогаясь, сокращаться в размерах, пока не сравнялся с Жихарем. Был он, как и в первую их встречу, одет во все черное, только морда стала пошире и от этого утратила свою зловещую мрачность.