Там, где нас нет. Время Оно. Кого за смертью посылать

Он ухватился за протянутую голую кость, и под его пальцами кость снова обросла молодой крепкой плотью.

— Признали? — снова спросила девчонка.

— Так ты, значит…

— Да! — крикнула девчонка и закружилась вокруг него. — И она — это я, и сама я — это я! Как же ты до сих пор не понял?

Она достала из–за спины ту самую бесполезную покупку — серп на цветущей ветви.

Потом подскочила к богатырю и поцеловала так, что стихла всякая боль, сгинула усталость, расправились плечи и загорелись очи.

— А меня! А меня! — подпрыгивал плоский Колобок.

Девчонка опечалилась.

— Второй раз по–другому поцелую, — предупредила она.

— Знаю. Понял, — кивнул Жихарь.

— А хочешь — совсем за тобой не приду?

— Раньше бы обязательно сказал — хочу… Но я же не Кощей.

— Умница, — сказала она. — А Кощея мне так жалко стало — больно уж он пригожий!

— Только ты смотри, — сказал Жихарь. — Предупреди как-нибудь!

— Чтобы мыши одежду изгрызли? — засмеялась девчонка. — Ладно, будет тебе знак…

— А я-то! А я-то! — надрывался Колобок. Она подняла Гомункула и звонко чмокнула промеж изюминок.

Колобок немедля округлился, зарумянился и начал пыхать жаром, словно только что из печки.

— И еще, — сказал Жихарь. — Яр–Тур… С ним как теперь будет?

Перед ним снова возникло безносое белое лицо.

— Я его забрать не могу, — сказала Смерть. И вздохнула — уже девчонкой.

— А я его на свете оставить не могу, — сказала Жизнь. — Придется ему теперь спать на невидимом острове до тревожного часа… Ладно, заговорилась я с вами, а у меня ведь столько дел накопилось — души вынимать и души вкладывать, сеять и убирать, валить и поднимать, сушить и соками наливать, губить и родить, из земли вытаскивать и в землю загонять, жечь и леденить, ранить и лечить, здороваться и прощаться, встречать и провожать, расцветать и вянуть…

— А что с Мироедом-то? — решил уточнить Жихарь.

— Ему теперь долго придется себя по кускам собирать!

Жихарь кивнул — но с большим недоверием.

— Ну, я пошла. Спасибо за все…

— Погоди! — крикнул богатырь. — Нам ведь по дороге!

Девчонка округлила глаза.

— А коса-то? — напомнил Жихарь. — Беломор ее, небось, три ночи напролет точилом наяривал!

Девчонка развела руками.

— Ну ты, парень, горазд! — сказала она. — Никак от тебя не отвяжешься! И подмигнула.

Глава десятая

Кто книгу прочел, пусть вина поставит, А коли нет денег, закладывай платье.

«Песнь о моем Сиде»

— Конечно, нам за ней не угнаться, — сказал Колобок, прихорашиваясь. — За ней только Симеону бегать…

— Вот вроде все сделали, — сказал Жихарь. — А как-то тревожно.

— Вот чудак! Да нам теперь люди по земле ступить не дадут — на руках будут носить! В каждом доме портреты повесят! Встретят с песнями и цветами!

Но покуда их встретили только Леший да Боровой — без цветов, без песен.

Лесные хозяева выглядели повеселее прежнего, но смотрели на вернувшихся победителей с каким-то сожалением.

— Выводите прямо в город, — сказал Жихарь. — Нас там ждут.

— Ждут, — повторил Леший.

— Все жданки съели, — добавил Боровой.

— Угрюмый народ эти лесные, — сказал Колобок. — Природа ликует, возрождаясь, кругом вторая весна наступила, а они — бу–бу, бу–бу…

И в самом деле — те листья, что лежали на земле, пожелтели и свернулись, а на ветвях и на кустах пробивались новые, блестящие и липкие. Птицы старались переорать друг друга, гоняясь за комарами и мышами. Зайцы порскали прямо из–под ног, уходя от проголодавшихся лисиц и волков. Колобок всем зверям показывал средний пальчик на кулачке и приговаривал:

— Съели? Съели?

— Ну ты и злопамятен! — сказал Жихарь. Леший повернулся к ним.

— Спасибо, — сказал он и обвел свои владения лапой.

— Старались, — ответил Жихарь.

— Первым делом закажу себе золотую карету, — предполагал Колобок. — Выпишу карликовых лошадок. Найму троих мелких арапчат — один за кучера, двое на запятках. Приоденусь как следует. Выкуплю у тех мужиков Глупого Милорда, чтобы гостей встречал… Ах, ведь мне еще домик нужен!

— Так и быть, пожертвую тебе собачью будку, — сказал Жихарь. — А я трое суток буду отсыпаться… Как жить-то хорошо!

— Помирать не надо, — согласился Гомункул.

— Ну, если баня не топлена, — сказал Жихарь. — Ох я всех разгоню! Ох я вложу ума! Ну да Кот с Дроздом такого не допустят…

Из сплошной зелени послышался свист. Леший откликнулся совиньм уханьем.

— Ты куда это нас привел? — закричал Жихарь. — Или мы тебя обидели?

— Тихо, — сказал Леший. — Не хватало еще людей сюда навести…

— Да вы что, сдурели?

Леший вывел их на поляну, к той самой разбойничьей избушке, где прошло детство богатыря. Ярко светились новые оконные рамы. На крыше сидел Кот и что-то там прилаживал. Из–за избы доносился визг пилы.

— Пришли, — сказал Леший и растворился среди веток.

— Ох, — сказал богатырь.

С противоположной стороны на поляну выбрел кузнец Окул, волоча за собой толстенную сосновую лесину. Увидел князя и пошел навстречу. Руки у него были все в смоле.

— Что случилось? — спросил Жихарь и понял вдруг, что за всякую победу нужно платить.

— Все живы, — сказал Окул. — Главное, что все живы.