Там, где ночуют звезды

Так или иначе, рассказам Суцкевера присущи многие черты, характерные для поэзии: его проза изобилует метафорами и сравнениями, в ней очень важно звучание, она разбита не только на абзацы, но и на более крупные фрагменты, которые можно сравнить со строфами. Кажется, что слова вышли из повиновения и разрушили изнутри строгую стихотворную форму. В первом рассказе, названном, как и весь цикл, «Зелёный аквариум», автор даёт читателю ключ к пониманию. «Хочу увидеть мёртвых!» — говорит герой, обращаясь к взбунтовавшимся словам, и получает согласие. Да, мёртвых можно увидеть, но только через прозрачную преграду. Разбить её, уничтожить — вот цель. Лишь так можно воскресить мёртвых, вернуть их в мир живых.

Воскресить всех. Не только родных и друзей, не только знакомых по довоенному Вильно или партизанскому отряду, которые погибали у Суцкевера на глазах. Воскресить весь уничтоженный мир.

И Суцкевер находит способ преодолеть преграду. Встретиться с мёртвыми, прикоснуться к ним можно во сне. Во сне возможно всё. Здесь могут заговорить отпечатки ладоней на морозном стекле («Детские ладошки»); здесь полуразрушенная синагога может взмыть в небо, взмахнув орлиными крыльями («Старуха-Иов»); любимая девушка может вернуться к герою, исчезнуть и снова вернуться в облике невесты болотного царя («Перстенёк»); двое людей могут жить в лисьей норе у корней засохшего дуба («Под золотой вуалью»). «Кипарисовая шкатулка» — ночной кошмар от начала до конца. С тех пор как время разделилось на три периода — до ножа резника, во время ножа и после ножа, сон и явь перемешались, стали неотделимы друг от друга, и этого уже не изменить. Не случайно рассказы расположены в хронологическом порядке: со второго по седьмой относятся к пребыванию в гетто, следующие пять — в партизанском отряде, последние три — в освобождённом городе[63].

В следующий раз Суцкевер обратился к прозе почти через двадцать лет. В начале семидесятых написан второй цикл — «Дневник Мессии». Эти рассказы уже не называют стихотворениями в прозе. И в них метафоры, которые на первый взгляд могут показаться лишь стилистическим средством, зачастую являются точнейшим изображением реальности. Вот что пишет профессор Дэвид Роскис об одном из самых загадочных рассказов сборника: «„Обет“, как объяснял мне Суцкевер, это самый реалистический рассказ в „Дневнике Мессии“, и я полагаю, что тем самым он имел в виду, что это рассказ откровенно автобиографический»[64]. Суцкевер остаётся верен себе и в сборнике «Там, где ночуют звёзды», написанном вслед за «Дневником Мессии». Но теперь мёртвые сами возвращаются в мир живых. Призрак прошлого может возникнуть из отражения в зеркале, как Продавец Цианистого Калия («Люпус»), появиться из аллеи вечернего парка, как Блондинка Лиля («Там, где ночуют звёзды»), или просто соткаться из воздуха, как портной Монеска («Верные иголки»). Они продолжают возвращаться и в следующем цикле под названием «Пророчество зрачков», изданном под одной обложкой с циклом «Там, где ночуют звёзды», и в более поздних рассказах, напечатанных в начале девяностых.

Проза Суцкевера необычайно концентрирована, она не отпускает читателя, держит в напряжении с первого до последнего слова. Не случайно Д. Роскис назвал рассказ «Портрет в синем свитере» мини-романом[65]. Описанных в нём событий действительно хватило бы на целый роман. Герои Суцкевера, едва появившись на страницах, сразу же приковывают к себе внимание, вызывают читательский интерес. Они ярки и необычны. Многие из них обладают странными профессиями, качествами и способностями, носят редкие, странные имена. Эти имена или характеризуют героев, или вызывают у читателя определённые ассоциации, или являются символами. Например, Гела и Клара, имена двух подруг, погибшей и оставшейся в живых, означают одно и то же — «ясная», «светлая», первое на идише, второе на испанском («Женщина с чужим лицом»).

Иногда призраки прошлого, мелькнув и исчезнув, возвращаются вновь. О том, какую роль сыграла в жизни героя вскользь упомянутая в рассказе «Белая трость» девушка Хволька, мы узнаём из другого рассказа, названного её именем. В рассказе «Гликеле» из сборника «Там, где ночуют звёзды» нам сообщают о дальнейшей судьбе первой любви героя, прозванной Дочкой Ножа. К садовнику Муньке Повториле из «Дневника Мессии» обращён монолог в рассказе «Ответ на письмо». Все рассказы скреплены друг с другом, как звенья одной цепи. Призраки вернулись навсегда, обрели плоть. Воскрешение мёртвых свершилось. Ведь, как говорит в рассказе «Портрет в синем свитере» Марк Шагал, «если очень сильно, по-настоящему тосковать, можно оживить что угодно…»

Проза Суцкевера — лишь небольшая часть его творческого наследия, но её важность трудно переоценить. Без неё, как и без его стихов, невозможно представить себе не только еврейскую, но и, без преувеличения, мировую литературу XX века. Теперь у русского читателя есть возможность познакомиться с этими короткими, но необыкновенно яркими рассказами[66], которые не оставят его равнодушным.

Примечания