Там, где папа ловил черепах

Почти у каждых ворот дежурили назначенные заранее дружинники из местных жителей. На нашем подъезде сидели Дарья Петровна и тетя Юлия. Дарья Петровна была страшно взволнованна и жаждала, чтобы кому-нибудь срочно понадобилась ее медицинская помощь. Но вокруг было до обидного спокойно, многие жители просто-напросто улеглись спать, хоть часы показывали только девять.

Я в это время находилась у Ламары, Лева тоже. Хоть дома с нетерпением ждала его «Пармская обитель», он все же решил не терять такого хорошего, романтического вечера рядом со своей подругой.

Мы вышли на балкой. Было жутко и весело.

— За время войны с белофиннами ни один вражеский самолет не показывался над Ленинградом, — сказал Роберт.

— А там же близко, — заметил Федя.

— Ну и что? Они боялись наших истребителей.

— Могучие сейчас истребители у немцев, — сказал Игорь, — «Мессершмитт-110». Он сопровождает бомбардировщиков и патрулирует.

— Да, потому англичане не могут использовать бомбардировочную авиацию в дневное время. У них нет таких самолетов.

— Неужели будет война? — тетя Кэто ужаснулась.

— Войны не будет. Мы — самая сильная держава и не хотим войны.

— Да, но посмотрите: уже и в Ливии война, и в Албании, и в Китае что делается…

— Пусть только попробуют сунуться! Мы им такого покажем, что эй-ей-ей!

— Никто не в силах победить нас!

Игорь тихонько запел:

Если завтра война, если враг нападет,
Если темная сила нагрянет…

— Ой, деточки мои, — вздохнула тетя Кэто.

Как один человек, весь — советский народ
За свободную родину встанет!..

— дружно подхватили мальчики.

И показалось, что они уже совсем взрослые.

Полетит самолет, застрочит пулемет…

У меня по коже мурашки побежали: да, да, никто не в силах победить нас.

Загрохочут могучие танки…

Ведь нас так много, мы такие дружные, ну кто, кто осмелится пойти на нас войной?

И линкоры пойдут, и пехота пойдет,
И помчатся лихие тачанки!..

— Скорей бы начали прокладывать железную дорогу по Черноморскому побережью, — сказал дядя Ило. Он только что вернулся с завода и сообщил радостную весть: их бригада отремонтировала еще один электровоз раньше назначенного срока. — Вот если бы строители так же дружно и быстро строили, как ремонтируем мы. Очень нужна эта дорога, очень.

— Ничего, — сказал Лева, — дело не в дорогах. Если начнется, мы их техникой задавим, техникой!

— Да, она у нас колоссальная, — подхватил Роберт.

Вот снова загудел заводской гудок, давая отбой треноги. Надо было бежать домой… Но Федька завел патефон, и мы опять танцевали. Я могу танцевать без конца.

— Все же надо идти домой, Отар.

— Хорошо. Пойдем, — сразу согласился он. Весь вечер Отари был какой-то озабоченный. Сам на себя непохожий.

Вышли на улицу. Лева простился с Ламарой и зашагал по улице мимо нас.

— Постой! — крикнула я.

Вернулся.

— Что?

— Не успеешь выспаться, да? Из-за тёбя меня мама будет ругать.

— А… «Пармская обитель»?

— Не ври, спать завалишься!

— Как захочу. А ты, Отар, давай тоже домой. Голову на плечах иметь надо.

Последняя фраза удивила: ведь Лева никогда не вмешивается в дела других. Он же враг насилия.

Я все же крикнула:

— Неужели так спать хочется?

— Как вам — гулять! — не оборачиваясь, крикнул в ответ.

Отари вздохнул:

— Да, надо идти домой.

— Какой противный этот Левка!

— Я провожу тебя.

Кивнула.

На улицах была еще какая-то торжественность — повсюду встречались возвращающиеся домой дружинники и дружинницы. Они тихо разговаривали, смеялись. Отари взял меня легонько за локоть и вздохнул.

— Что так тяжело? — поддразнила я.

— Эх! — воскликнул он печально. — Если бы человеку дано было угадывать мысли другого.

— А стало бы легче, если бы угадала? — на мгновенье мелькнула мысль: а может, он хочет признаться мне в любви? Но я эту мысль сразу отбросила — вид у Отара был какой-то пришибленный.

— Да что с тобой? Дома неприятности? Тебя тоже мама ругает за…

Он рассмеялся:

— Нет. Мама не ругает.

— А что случилось?

— Да так, ничего. Ну ладно, хватит. Эх-ха-ха!

Такого горестного возгласа я, по правде говоря, еще ни разу от него не слыхала.

Как мне стало потом известно, в день этих самых учений МПВО он получил в школе сразу три двойки. Это было для десятого класса ЧП. Сразу созвали комитет комсомола. А он сам член комитета. Постановили: если за неделю не исправит двойки, не только из Ламариной компании выставят, но и в личное комсомольское дело выговор влепят. Лева угрожал, и Игорь угрожал всячески. Отара ведь на буксир брать не надо, как взяли Федьку. Отар сам вполне может подтянуться, если возьмет себя в руки. Ему разрешили прийти к Ламаре в день учений МПВО только потому, что понимали: в такой необычный, тревожный вечер учеба все равно не пойдет в голову.

Но я же всего этого не знала. И мы с Отаром решили один раз, только один разочек пройтись по Советской улице в Грма-Геле.