Там, где правит тьма (СИ)

Дожевав очередное яблоко, Линди вновь примостилась на стуле, уставившись своими зелёными глазами на моё лицо.

Не имея сил сопротивляться, я вновь погрузился в темноту. Однако в этот раз боли уже не было. Лишь темнота. Тёплая и уютная темнота. Я уже начинал привыкать к ней.

Комментарий к 14. Последствия

Бета: Отбечено.

========== 15. Затишье перед бурей ==========

С этого момента прошло ещё около недели. Проводя день за днём в компании друзей, я быстро шёл на поправку. Вскоре я уже мог медленно ходить. Кожа восстановилась, не оставив и следа от жутких ожогов.

Линди почти не покидала моей палаты, проводя со мной всё время. Она слушала бесконечные байки Диксона, играла со мной в карты, рисовала какие-то картинки. Дик заглядывал почти каждый день, принося с собой разнообразные гостинцы и свежие новости.

В один из дней меня посетила Регина. На её измождённом лице всё ещё оставались следы бессонных ночей. Она с улыбкой приняла мои извинения и простила меня, за что я был очень ей благодарен. Сколько бы я ни убеждал её, что зря она так себя изматывала, она настаивала на том, что не могла по-другому. В итоге мы сошлись на том, что я не стану упрекать её, а она — меня.

Через пару дней после моего окончательного пробуждения меня навестил мэр Утёса (я и не знал что здесь такой есть!) и поздравил с выздоровлением, принеся благодарность от имени города за спасение. В качестве вознаграждения мне разрешили оставаться в больнице до полного восстановления совершенно бесплатно.

Как только затянулась ужасная рана на месте ампутированной руки, мы начали упражнения с протезом:

— Сожми руку в кулак, — сказала мне Регина.

Я выполнил её просьбу. Было очень странно управлять рукой, видеть её, взаимодействовать при помощи неё с предметами, но ничего не ощущать. Всё-таки нервных окончаний на ней не было и не могло быть.

— Хорошо, теперь попробуй взять карандаш двумя пальцами, — она протянула мне карандаш.

Стоило мне взять его в руку, как он тут же разлетелся в щепки. Вздохнув, Регина сокрушённо опустила голову и сказала:

— Я сдаюсь. Ты просто неисправим.

— Извини…

— Я ведь говорила тебе, что протез куда сильнее человеческой руки! Тебе нужно прилагать гораздо меньше усилий!

— Я пытаюсь! Но это очень сложно, у меня не получается. Дай мне ещё немного времени, пожалуйста.

— Как хочешь. Ты уже почти здоров, так что вскоре нам придётся куда-то переехать.

Я вздохнул:

— Не хочешь прогуляться?

Регина странно на меня посмотрела, но согласилась. Разумеется, Линди пошла с нами. Пока я находился вне скафандра, отходить от неё было опасно.

Одев купленную для меня рубашку и чистые, выстиранные джинсы, я с трудом натянул ботинки на несколько изменившиеся ступни и вышел из палаты. Коридоры местной больницы были узкими и захламлёнными. С трудом пробираясь среди гор ящиков и штабелей с койками и носилками, мы выбрались на первый этаж. Здесь, как всегда, было шумно и людно. Около двадцати человек, в основном, пенсионеров, столпились у окошка, за которым сидела в растерянности молодая медсестра. Попросту неспособная выдержать такого давления гудевшей толпы, она судорожно рылась в окружавших её стопках бумаг в поисках чего-то важного. С другого конца зала к ней на помощь уже спешила взрослая и опытная заведующая, мигом разогнавшая толпу властным голосом.

Мы с удовольствием покинули шумное помещение и оказались на улице. Здание больницы было одним из немногих бетонных строений в городе и находилось на отшибе, прямо у стены ущелья. Это был район небольших предприятий и мастерских, в котором чаще всего случались происшествия и травмы. Самые разные люди спешно шли по улочке, сталкиваясь друг с другом и протискиваясь в переулки и узкие дверцы. Стоило нам спуститься с крыльца, как я заметил косые взгляды на себе. Полные отвращения и презрения взгляды. Люди обходили меня стороной, некоторые даже останавливались и, показывая на меня пальцем, о чём-то шептались с попутчиками.

Низко опустив голову, я направился к рыночной площади. В голове отчётливо раздавался шёпот, доносившийся со всех сторон. Не потусторонний шёпот чудища из глубин, а другой. Шёпот сплетен. Шёпот насмешек и презрения.

Видимо, Линди действительно умела ощущать эмоции, так как обхватила мою руку и прижалась к ней. Возможно, она просто боялась потеряться в толпе, однако, в любом случае, это помогло. Всё же были люди, которые относились ко мне по-дружески. Это успокоило меня.

После нескольких не самых приятных минут прогулки мы пришли к рыночной площади. В её дальнем конце располагалось место, заинтересовавшее меня ещё при первом посещении Утёса. Ресторан.

У меня в кошельке всё ещё было полторы тысячи, так что я вполне мог позволить себе и девушкам неплохой обед.