Там, где престол сатаны. Том 1

Увы, нам неведомо, чт'o пережил Артабан, глядя, как волокут на смерть полюбившееся ему дитя. Намеревался ли он применить силу и вступить в бой с вооруженным похитителем? Однако у него не то что меча – более или менее подходящего для схватки ножа не было с собой. Волхвам, кроме того, вообще возбранялось брать в руки оружие, сколь бы возвышенные цели не побуждали их к этому. Быть может, он мог сотворить подходящее к случаю заклинание, дабы вызвать вмешательство потустороннего мира и остановить готовящееся злодеяние? Кое-какие связи с нездешними силами у магов, несомненно, были – но вовсе не столь тесные, чтобы невесть откуда взявшаяся молния при устрашающих раскатах грома испепелила тупого и жестокого наемника. Не пытался ли, наконец, Артабан, собрав воедино все силы своего духа, внушить солдату отвращение к полученному им приказу и побудить его вместо того, чтобы тащить мальчишечку к месту казни (точнее же сказать – бойни, где, как выяснилось впоследствии, в жертву безумной подозрительности Ирода были принесены тридцать два чудеснейших создания – от только что родившихся и даже еще не обрезанных младенцев до ровесников Даниила), вернуть сына матери и удалиться, тихо прикрыв за собой дверь? Правду говоря, он освоил практику подчинения людей своей воле, но на сей раз душераздирающие крики Даниила, стоны распластавшейся на полу и, кажется, потерявшей сознание юной матери, свирепый вид присланного Иродом похитителя и убийцы – все это не давало ему ни малейшей возможности сосредоточиться и переломить события, движущиеся к трагической развязке. Ах, бедный Артабан! Впервые в жизни он столкнулся со столь откровенным проявлением зла и, ощущая свою беспомощность, уже готов был решиться на отчаянный и, по сути, бесполезный поступок – с голыми руками броситься на солдата и пасть на месте под ударом его меча. Но тут, по счастью, он вспомнил о предназначенных Царю дарах и, не раздумывая, достал из висевшего у него на поясе кожаного мешочка крупный кроваво-красный рубин. Солдат остановился. Безмолвно возблагодарив Творца миров, попустившего демонам вселить алчность в человеческое сердце, Артабан молвил: «Отпусти мальчика, и рубин твой. В этом камне – богатство, которое тебе и не снилось».

Все последующее оставим рассказывать другим и в другом месте. Да, было невыразимое словами счастье матери, обнявшей и осыпавшей поцелуями еще мокрое от слез и бледное от пережитого ужаса личико Даниила; были с ее стороны попытки опуститься на колени перед гостем и облобызать ему руки – попытки, решительно пресеченные Артабаном; был затем всеобщий плач в Вифлееме, плач, и рыдание, и вопль великий, подобный тому, каким Рахиль, не зная утешения, плакала о детях своих, ибо их не стало. И, отъезжая от Вифлеема, еще долго слышал Артабан скорбные крики несчастных матерей и отцов, погребавших своих сыновей.