Там, где растает мой след

Плюхнувшись на водительское сиденье, Фил завел мотор и тронулся в строну дикого пляжа. Путь на машине занял девять минут. Сигнал лучше не стал. Но сама точка горела ярко, значит, Лида все там же. Припарковавшись у насыпи, Фил вышел из авто. Дом Жени находился в двадцати метрах. Все его окна были темны. Фил оставил компьютер в салоне и хлопнул дверью машины, чтобы ее закрыть. Получилось громко.

— Мадонна миа!

Голос женский, визгливый. И доносился он из дома Жени.

Фил начал шарить глазами по окнам, пока не увидел…

Клетку! В ней сидела взъерошенная птица. Она была недовольна тем, что ее разбудили. Так вот кто кричал в ночь убийства! Попугаиха Лаура. Это она спугнула Валерия. Разбуженная выстрелом, она издала испуганный вопль: «Мадонна миа!» Птица, а не женщина, и тем более не вдовец Лауренцио.

Стоп!

Разве сосед Жени не приехал в Марина-ди-Пиза на следующий день?

В голове Фила мысли завертелись, как палые листья, подхваченные смерчем. Он именно так это себе представлял. Чтобы лучше думать, он рисовал перед внутренним взором картинки. Обычно мультяшки.

Вспомнился сам Джузеппе. Таким, каким предстал перед Филом в ночь обнаружения тела Жени. Халат поверх уличной одежды, тапочки, шелковый платок в кармане…

Синий с золотым. Расцветка, обожаемая Джинни Россини, роковой женщиной, появившейся на голубом кабриолете в Марине. У Марио пропали ее вещи как раз этого периода. Среди них был и носовой платок.

Выходит, Джузеппе тоже болен джинниманией?

Громыхнуло! Потревоженная птица возопила: «Мадонна миа!» У нее в запасе только два слова? Или их больше, но эти она использует, когда пугается?

Если бы хозяин был дома, то занес бы Лауру в дом. Но она так и сидит, бедолага, одна на балконе. А Лида где-то поблизости…

Фил мигом сорвался с места. Перемахнув через насыпь, он бросился к недостроенной хижине. Засунув руки между камнями, нащупал рукоятку пистолета. Хорошо, что он еще тут, пригодится! Достав вальтер и сунув его в карман, он направился туда, где, как ему думалось, он найдет и Лиду, и Джузеппе.

Главное — успеть вовремя!

* * *

На нем была простая хлопковая пижама со штанишками на резинке и майкой с рукавами. Если б не лампасы и погончики, можно было бы подумать, что он в нательном белье. Штанишки длинноваты, майка узковата, она натянута на пузике, и через материал выпирает пупок. На ногах стоптанные плюшевые тапки. При всем при этом шею обвивает шикарный шелковый шарф. Синий с золотым.

Вид на первый взгляд комичный, но если присмотреться…

Без всегдашней улыбки лицо Джузеппе оказалось мрачным, напряженным, неприятным. Пухлые щеки не умиляли, опущенные уголки глаз не придавали взгляду мечтательности, а делали его угрюмым, короткая верхняя губа не закрывала передних зубов, и рот напоминал крысиный. Перед Лидой стоял как будто совершенно другой человек. Уже не забавный, а настораживающий…

Как злобный клоун из ужастика!

Но тут Джузеппе улыбнулся, и чары рассеялись.

— Лиде, это ты! — всплеснул толстыми ручками славный кондитер. — А я думал, любопытные подростки забрались, чтобы на место преступления поглазеть! — Он сделал шаг и остановился у пролома в крыше. — Как бы не свалиться отсюда в темноте.

— Тебе лучше сюда не ходить, — сказала Лида. Она чувствовала исходящую от Джузеппе опасность, но пока не понимала, что ее пугает. Возможно, это из-за морфина, он притупил сознание. — Крыша не выдержит двоих.

— Вас с Джинни выдерживала. Я видел вас тут несколько раз. Вы сидели спина к спине и смотрели по очереди то на море, то на город.

Крыша на самом деле была крепкой, если знать, где обвалился кирпич, на ней можно в карты играть компанией.

— Ты тяжелее Джинни.

— Ненамного. Она очень растолстела в последнее время.

Черное небо перечеркнула молния. На миг стало светло как днем. Джузеппе преодолел опасный участок и плюхнулся рядом с Лидой. Сел не вплотную, но близко. От него пахло женскими духами. Кажется, «Пуазоном».

— Знакомый аромат, — проговорила Лида. Ей показалось, что ее язык распух и еле шевелится.

— Ты зачем сюда забралась? — спросил Джузеппе.

— Чтобы встретить рассвет и умереть, — честно ответила она. Адреналин с морфином творили с ней что-то неладное.

— Ты хочешь умереть? — оживился он.

— Нет, но придется…

— Здорово, что ты это понимаешь.

Как же он ошибался! Лида почти не соображала. При этом она каким-то чудом переводила его слова с итальянско-английского на русский. Слова понимала, а суть их до нее не доходила.

— Я ведь тоже ее любил, — выдал следующую фразу Джузеппе.

— Кого? — Лида спросила на автомате. Ее больше заботило сейчас то, что она не чувствует ног. Они шевелятся, но как будто сами по себе.