Там, где сердце

Гриша рассказал все, что хотел от жизни в красочных подробностях. Все, о чем мечтал, про все ночи, проведённые в приюте:

«Самое моё большое и главное желание – хотя бы раз обнять родителей, хотя бы один раз… – с накатившими слезами сказал Гриша. – Пускай я не видел их кучу лет, пускай они забыли про меня, пускай я столько ночей по ним скучал, пускай. Мне все ровно, мне просто хотя бы раз обнять их…» Грише так хотелось хотя бы один раз в жизни побыть в ласковых объятиях мамы, хотя бы раз съездить с отцом на рыбалку, хотя бы раз подразнить маленькую сестрёнку, хотя бы один раз…

Эля обняла Гришу еще сильнее:

– А тебя обрадует, если я скажу тебе, что никогда ни к кому не чувствовала ничего подобного, как к тебе? Обрадует, если я скажу, что дальнейшей жизни без тебя не вижу? Тебя обрадует, если скажу, что сегодня я тебя полюбила? – тихо, с мокрыми от слез глазами сказала Эля.

Гриша настолько был рад, что не смог произнести и слова. Но слов было не нужно, потому что снова и снова за этих двоих говорило их молчание. Молчание помогало и лечило.

Гриша обзавелся тем, о чем он даже не мечтал, а Эля чувствовала особую любовь, которая будила в ней таланты, которая пробуждала вдохновение в юной девушке. «Одиночество ушло, – шептала Эля на ухо Грише. – Я с тобой, не бойся. Я никуда не уйду». И Гриша верил этим словам, верил так, как никогда в жизни ни во что не верил. От эмоциональности этого момента Гриша поднял свою голову с плечика Эли и снова оказался на расстоянии поцелуя.

– Меня целовать не нужно, – снова повторила Эля.

Гриша опять засмеялся и сказал:

– Похоже, я больше тебя не поцелую.

Эля ответила:

– Ты меня нет, а я тебя да.

И сердечко Эли наполнились любовью – она поцеловала Гришу сама.

Если бы в душах людей были резервуары для любви, у этой парочки било бы фонтаном.

Даже если бы рядом взорвалась ядерная бомба, этот фонтан ее затушил и ничего не смогло бы помешать этому чуду. Вот и мы не будем.

Поцелуй прошёл, сердца влюблённых колотились, как поршни в двигателе мощного гоночного болида. Эля почувствовала, что ее ноги немеют, и сказала об этом Грише.

Он взял Элю на руки и остаток дня она провела в его объятиях.

Гриша с Элей сильно радовались, но очень взгрустнули, когда стало смеркаться, и Элечка сказала, что ей нужно домой. Гриша принёс её к будке охранника на уже штатное место, они договорились о встрече завтра тут же, а Эля обещала сводить Гришу в церковь. Подъехало такси, и Гриша заботливо посадил ее на пассажирское место.

– До завтра, милая.

– До завтра.

Вот так попрощались с друг другом влюблённые детишки. Гриша очень устал и сразу пошёл на чердак в поисках снов. Эля же ехала в машине и не могла перестать думать о Грише, но на этот раз она молчала.

Молча ехала, молча прошла мимо Николая, молча зашла домой, уселась на свою кровать и позвонила подруге – ей было очень важно, что по этому поводу скажет Настя.

Больше часа подруга возмущалась, а Эля плакала, потом рассказывала, какой на самом деле Гриша хороший, и снова плакала.

Ей было горько и больно, что подруга, не зная этого человека, так осуждает его, плюс ко всему в этот вечер звонил дедушка Эли, но Эля отказалась говорить с ним по причине заплаканной души.

Она не могла предстать перед дедом в таком расположении духа. Конечно же, старый композитор расстроился, но передал Элине, чтобы она на полгода раньше прилетела в Германию. Конечно же, эта новость очень взбодрила девочку, но спать она легла с тяжестью на сердце.

Следующая неделя пролетела незаметно, но это была неделя счастья и радости – Эля познакомила Гришу с мамой и с пастором. Они много времени проводили вместе, но для влюблённых никогда не бывает много времени, не так ли? Маме и пастору очень понравился Гриша. И этих двоих не смущало его происхождение.

Единственный, но тем не менее важный недостаток его был в том, что он не верил в Господа Бога. Когда Эля спрашивала, почему, Гриша отвечал, что если бы Бог был, то вернул ему хотя бы отца, на что Эля не могла ничего противопоставить. Но тем не менее они любили друг друга, и Гриша с недовольством вырывал пролетающие как самолёты дни в календаре, – вот так и закончилась неделя совместного счастья, неделя незабываемой любви. А с концом приблизился отъезд Гриши в армию. Он никак не мог сказать об этом Эле, ведь смотря на то, как она счастлива, он боялся лишить её этого счастья. В это время Эля сочиняла такие произведения, при прослушивании которых ее дедушка садился на задницу от восхищения точно также, как и Евгений Брониславович. У них было лишь единственное различие – один садился на задницу в Германии, а другой в России, но делали они это в унисон под сладкие произведения юного дарования.

Сидя в Европе, дед понимал, что такого таланта, как у его юной внучки, он не встречал на своем веку. А чтобы вы понимали, он встречался со всеми самородками в музыкальной индустрии. Когда дедушка в первый раз услышал то, что ему прислала внучка, он сказал, что этот талант нельзя терять, а Эля ответила: «Эту любовь нельзя терять».