Там, где сходятся меридианы

– Ну, прощевай, покуда. А со зданиями в Баркино посмотри. Ведь раскатают военные все по бревнышку.

Отец Владимир долго смотрел ему вслед и с грустью понимал, что этот еще крепкий мужчина не придет в храм. Он ничего не станет просить у Бога. Он все сделает сам.

Мысли роились. Перед ним мелькали лица административных чиновников. Чванливые, самодовольные, «ухватившие бога за бороду». В церковь приходили другие: подавленные, с опущенными плечами, ищущими забвения. Этим было без разницы, где размещены церкви, даже если храм размещен в бывшем вино-водочном магазине. Неумело крестились и шли дальше, кто куда: кто копаться в мусорных баках, кто воровать еще не украденное, чтобы вечером поперхнуться стаканом паленой водки и закусить куском дрянной колбасы.

«Этот не придет, – с необъяснимой тоской думал о своем отец Владимир вечером, когда утих монастырь, ушли дневные хлопоты, и можно было посидеть в своей келье, собраться с мыслями. – Ему не нужна церковь. Такой человек быстрее вспомнит, что булыжник – оружие пролетариата, но не покорится. Не покорится бритоголовым браткам, правящим бал в стране, не покорится паханам, занявшим места в администрациях. Не покорится никому, но, что самое обидное, не пойдет с церковью».

«Каким путем должен сегодня идти человек, каким путем должна сегодня идти Россия? Есть только один путь – путь с Богом. Если мы пойдем по этому пути, то никакие опасности ни в общественной, ни в государственной жизни не поколеблют нашего духа. Никакие скорби не надломят нас и не омрачат нашу жизнь. Потому что с нами Бог. Нет никакой силы, которая могла бы преодолеть силу Божию и которая могла бы разрушить нашу жизнь. Это, может быть, самый важный вывод, который следует сделать из всей истории Церкви, из истории рода человеческого, но, может быть, особенным образом из истории нашего Отечества», – думал настоятель Трифонова Печенгского монастыря. Но какой путь должна выбрать Россия, он не знал. Много, много еще в России таких Александров Семеновичей, которые до сих пор носят партийный билет несуществующей КПСС и упрямо верят, что закончится беспредел, устроенный новоявленными демократами. Но вести этих «старообрядцев» некому. Перевелись на Руси попы Аввакумы.

Отец Владимир сел за стол, обхватил голову. Александр Семенович не выходил из головы. Его потряс этот человек. Вот именно в таких людях нуждается церковь. Тут же иронично усмехнулся, вспомнив, как он ему ответил: «Ты, святой отец, вон, этих окормляй», – показывая на вышедших из администрации чиновников. И, словно в издевку над ними, блеснул купол маленькой церквушки, переделанной из магазина «Культтовары».

– Светские здания занимаем, а свои, исконные, намоленные – бросаем, – вспомнил он просьбу никельчанина позаботиться о брошенных церквях на побережье.

Перед ним, словно в калейдоскопе, возникла череда картин поездки в Норвегию. Он был приглашен местной общиной скольт-саамов, которые упорно называли себя православными. Там он мог поклониться часовне святого Георгия в небольшом городке Нейден. Посетил церковь Бориса и Глеба, что оказалась в анклаве на территории северной соседки.

– Другая вера, а поди ж ты, как норвежцы бережно относятся к историческому наследию, – горько усмехнулся он.

Он вспомнил как на берегу реки Пасвик увидел нечто такое, отчего его сердце захолонуло. Избушка, но не лопарская вежа. На коньке крест, не католический, православный. Видение дрожало в мареве брызг, но было уже ясно, что это часовня. Отец Владимир быстро сбежал с моста и припустил рысцой, не подобающей его чину. Мало этого, он прихватил полу рясы, чтобы не мешала. Слегка запыхавшись, он встал напротив часовенки. Сколько раз представлял ее в своем воображении. Часовня святого Георгия. Подобно русскому богатырю стояла она на форпосте православной веры. Как русский Ванька-встанька подвергалась гонениям, но выстояла. Завтра он будет вести здесь службу. Кто придет? Сколько православных осталось в районе Нейдена? Часовня оказалась отрезанной от основных сил православия. Трифонов Печенгский монастырь в России, церковь Бориса и Глеба хоть и рядом, но отделена границей. Вот и теплится огонек православия в этой часовенке, а мимо несется чужая, непонятная русскому сердцу жизнь.