Там, где свет. История первой леди США

Один из самых сложных моментов, когда ты имеешь дело с младенцем, состоит в том, что он постоянно меняется. Ты неделями или даже месяцами усиленно учишься его кормить, успокаивать или просто укладывать спать. Ты придумываешь какие-то хитрые способы: вот так надо пеленать, вот такую песню спеть, – и получаешь несколько благословенных мгновений покоя. Но потом, когда тебе кажется, что ты наконец к нему приноровилась, ты просыпаешься – и видишь другого ребенка. И вот Эшли уже не хочет, чтобы ее бережно заворачивали в одеяло, – она хочет ерзать и размахивать руками. Теперь она ненавидит некогда любимую еду или игрушку и, получая ее, лишь начинает сердиться. Необходимость постоянно подстраиваться раздражает, но в то же время ты понимаешь, что изменения неизбежны. Есть книги, целиком посвященные постоянно меняющейся природе навыков, привычек и индивидуальных особенностей маленьких детей. Неслучайно родители малышей видят разницу между периодами, когда ребенку два, а затем два с половиной года. За эти шесть месяцев могут произойти колоссальные изменения. Мы становимся гибкими, имея дело с младенцами и малышами, потому что у нас нет другого выбора.

Однако когда дети становятся старше, мы уже не так часто подстраиваемся, и изменения порой застают нас врасплох. Мы привыкаем к людям, которых знаем, и нам приятнее думать, что они всегда будут такими, какие они есть. Дети превращаются в подростков или молодых людей. И когда это происходит, бывает трудно перестать воспринимать ребенка как маленького мальчика, который ловил змей, или маленькую девочку, которой нравились уроки балета. Приходится заново узнавать этих людей – тех же самых, но уже других, с чертами, напоминающими вам о детях, которых вы знали, но с новыми идеями, новыми надеждами, новыми проблемами и новыми устремлениями.

Жизнь Джо была отмечена такими тяжкими утратами. Потеря ребенка стала моим ночным кошмаром.

Джо не довелось пройти этот путь со своей малышкой Наоми. Он годами рассказывал мальчикам истории о Нейлии, но об их маленькой сестренке никогда не упоминал. Однажды, когда у него спросили, сколько у него детей, он ответил: «Четверо». На такие простые вопросы не всегда есть правильный ответ. Он не просто потерял ребенка, которого любил, – он потерял шанс узнать этого ребенка. Все эти воспоминания о днях рождения и рассказах перед сном, о том, как он учил ее кататься на велосипеде и как вел к алтарю, были украдены до того, как все это случилось. У нее была целая жизнь, которая могла бы состояться. Ему было сложно высказать свою боль. В браке, даже самом долгом, у тебя в душе есть какие-то уголки, где ты находишься один.

Вскоре после рождения Эшли мы повезли показать ее Хантерам. Я могу сказать, что они были искренне благодарны за этот визит и смотрели на девочку так, словно это была их собственная внучка. Но я знаю, что им все равно было больно от напоминания о том, что они потеряли.

В один прекрасный день Джо спокойно произнес: «Наоми сегодня исполнилось бы четырнадцать». Иногда я поражаюсь его силе. Жизнь Джо была отмечена такими тяжкими утратами. Потеря ребенка стала моим ночным кошмаром. Есть моменты, когда я сомневаюсь, смогу ли когда-нибудь стать прежней. Но потерять двоих детей и жену! При этом Джо сохранил веру в Бога, надежду и веру в жизнь. Несмотря ни на что, он умеет радоваться. Есть одно стихотворение Халиля Джебрана, которое напоминает мне о Джо:

И тогда женщина сказала: – Поговори с нами о Радости и Печали. И он ответил: – Твоя радость – это твоя неприкрытая печаль. И тот же колодец, из которого ты черпаешь свой смех, не раз наполнялся твоими слезами. А как еще может быть? Чем глубже проникает в тебя твоя печаль, тем больше радости ты можешь вместить.

Эшли было всего шесть лет, когда одноклассница поделилась с ней своим знанием о том, что Бо и Хантер не ее «настоящие братья». Я узнала об этом от учительницы, которая в отчаянии позвонила сообщить мне, что у Эшли истерика и они не могут ее успокоить.

Я была в шоке. Во‐первых, от того, что существуют такие подлые шестилетние девочки, а во‐вторых, от того, что они болтали о «ненастоящих» братьях Эшли. Что это вообще означало? Что есть на свете более настоящего, чем проводить свою жизнь с двумя мальчиками, которые заботятся о тебе и с которыми ты сражаешься за место перед зеркалом в ванной? Что более реально, чем общие дни рождения и рождественские праздники, а также секреты, которые вы скрываете от родителей? Как эта связь может ослабеть из-за процентов общей ДНК?