Там, где тебя ждут

Исполнившись решимости, она продолжила путь. Она не повернет обратно. Не позволит себе погубить это место. Здесь все напоминало о Дэниеле. Если бы она попыталась избежать всех воспоминаний о нем, то ей пришлось бы выкопать землянку и жить там безвылазно.

И вот тогда, стоя у самой воды, Дэниел едва ли не целый день показывал Ари, как надо бросать камни, под каким углом держать руку. Да, он стоял там, рядом с ее сыном, вновь и вновь повторяя: «Молодец, уже лучше, попытайся еще разок». И к концу того дня брошенные Ари камушки уже подпрыгивали по воде по три, четыре и даже по пять раз.

Возможно, уже тогда, подумала Клодетт, она решила, что хочет быть с ним. Или чуть позднее, когда отвезла его обратно к перекрестку, где они бросили его машину, и там он, странно смущаясь, заявил, что в ближайшем будущем не уедет из Донегола из-за каких-то дел в «этих краях», и предложил, пока он здесь, сходить куда-нибудь поужинать, вернее, просто поесть, вместе с малышом, к примеру, зайти в кафе на ленч, или он сам мог бы приготовить что-нибудь вкусное, или, возможно, завтра или в ближайшие дни они с Ари захотят посетить старый замок или святой источник, если у нее будет свободное время.

Она подняла прибившуюся к берегу палку и, призывно свистнув, забросила подальше, куда за ней мгновенно помчались собаки, сталкиваясь и отпихивая друг друга.

Их сближение не заняло много времени. Она думала, что они оба вполне поняли, к чему идут их отношения, однако когда впервые приласкала его, когда, задержав в своем коридоре, поцеловала, то с изумлением вдруг обнаружила его потрясение, он пребывал в убеждении, что не мог заинтересовать ее, и не позволял себе мечтать о невозможном. «Нет, – сказала она тогда, обнимая его шею, – эти мечты возможны, абсолютно правильные мечты».

Клодетт опустилась на скалистый выступ. Что же она наделала? Как получилось, что она откопала эти воспоминания, и теперь плачет, идя по берегу? Почему же все свернуло на какой-то страшный, гибельный путь?

Она достала мобильный телефон и взглянула на экран. Ей пришлось запретить себе звонить Дэниелу; это недопустимо, неправильно, несправедливо по отношению к нему. Они ведь разошлись; все уже закончилось. И она тоже должна это признать.

Она нажала кнопку включения, и экран осветился. Со смешанным чувством раздражения и ликования она заметила наличие сигнала сети. Слабого, но все-таки реального сигнала.

* * *

Спустившись с Хаверсток-хилл, Дэниел свернул направо. На этой боковой улочке находилась одна славная библиотека, заведение старых порядков, где проводились занятия для детей, где работали строгие библиотекарши, гремели батареи и шумели древние компьютеры, а в читальном зале за столами дремали престарелые книголюбы.

Он удалился из супермаркета, оставив корзину в том проходе, где наблюдал за семейной парой. Ему захотелось забрать водку, просто сунуть ее в карман куртки, но на сей раз восторжествовал здравый смысл.

Он шел по боковой улочке мимо ряда припаркованных машин, мимо чугунных резных ворот, мимо сидящих на ступеньках кошек, мимо окон, за которыми виднелись диваны, обеденные столы, кухонные буфеты, освещенные комнаты, где другие семьи жили нормальной общей жизнью.

Иногда он вдруг задумывался, какого черта делает здесь, в этом городе, где у него нет никаких знакомых, никакой истории, никаких связей, за исключением приемного сына, который учится в местном колледже. Конечно, у него имелась работа какое-то время, но сейчас уже нет. Его отпустили в так называемый «отпуск по семейным обстоятельствам».

«Дело в том, – подумал Дэниел, пристально вглядываясь в окна дома, за которыми чей-то ребенок с коробкой сока в руке смотрел телевизор, – что, по моим предположениям, я переезжал сюда ненадолго, пока не уладится наше супружеское непонимание». Он даже не представлял, что трещина в отношениях с Клодетт окажется столь глубокой. Неужели так обычно и бывает в подобных случаях? Вскоре после того утреннего разговора в спальне он укатил (в состоянии оскорбленной и пагубной ярости) в Лондон, чтобы немного обдумать положение. Ему как раз предложили полугодовой контракт, и он согласился, чтобы проучить ее. Он ничуть не сомневался, что выиграет у нее в этом противостоянии, когда будет вполне готов и когда она сама обдумает все разумно. Он думал, что сможет вернуть ее, несмотря на все свои глупости, но сначала – сначала – ему необходимо разобраться с проблемой Николь.

Как можно в обычной жизни смириться с идеей того, что вы кого-то убили? Как можно думать о каких-то повседневных мелочах, когда вы знаете, что из-за вас умерла девушка? Это невозможно. Призрак той девушки, спавшей в лесу, девушки с больничной койки, постоянно бродил по комнатам в его новой одинокой лондонской жизни. Она пряталась по углам в университете, маячила на станциях метро, сидела напротив него за его шатким обеденным столиком.