Там, где течет Иравади

В Центральной впадине Бирмы, находящейся под «дождевым зонтом» хребта Аракан-йома, характер муссона несколько иной. Наиболее интенсивное выпадение осадков происходит в июне и сентябре. Мне привелось быть свидетелем, как только в первые два дня июня в районе Мейтхилы выпало почти 250 миллиметров осадков — четвертая часть всей дождевой нормы Сухой зоны. В июле и августе стоит жаркая солнечная погода, прерываемая короткими мощными ливнями, которые чаще случаются по ночам. В сентябре мне пришлось ехать в Мандалай. Километров за пятьдесят до города наш джип превратился в плавучий ковчег. Там, где несколько месяцев назад была выжженная степь и потрескавшаяся от жары земля, простиралось бескрайнее море, бурлящее мелкими водоворотами. Там, где недавно среди гальки и камней несмело пробивались тонкие ручейки, бушевал и пенился широкий мутный поток. Колеса машины почти полностью скрывались под водой, и джип осторожно пробирался вперед, с трудом преодолевая упругий ее напор. Нельзя было терять узкую полоску твердого асфальта. Уйди она из-под колес, тогда плохо. Мы одни в океане беспокойной, мчащейся навстречу воды. Наш джип — одинокий живой островок, единственная наша надежда. Монотонно шумит дождь, косыми струями захлестывая внутрь машины. Мы промокли до мозга костей. Холодно, зуб на зуб не попадает. Оказывается, и в тропиках можно продрогнуть насквозь. Вода все прибывает, нужно быстрее выбираться. Шофер каким-то шестым чувством чует узкую полоску шоссе. Но это дается ему нелегко. Он весь ссутулился за рулем, напряженно всматриваясь вперед, дрожа одной дрожью со своим верным другом.

Лишь к вечеру, отвоевывая метр за метром невидимого под водой шоссе, выбрались мы из западни. Вздох облегчения одновременно раздался в машине. Мы оглянулись назад и только теперь поняли, какой опасности подвергались. Далеко за горизонт уходил вспученный океан бурлящей говорливой воды, все больше мрачневшей с наступлением сумерек.

Люди рады муссону. Ведь муссон приносит бирманцам не только облегчение от жары. Он дает им воду — главный источник жизни. И это огромное благо для Бирмы. Дожди приходят регулярно, в определенное время года. Можно всегда подготовиться, чтобы использовать их с максимальной пользой для себя. Но во влажное время года на землю обрушивается столько воды, что людям приходится напрягать все силы, чтобы не захлебнуться в ней самим и спасти от разрушения поля и дома. В сухой же период солнце воцаряется в небе и начинает пропекать все вокруг с таким усердием, что люди не знают, куда от него деться, они вынуждены напряженно бороться за удержание каждой капли влаги, быстро улетучивающейся под огненными лучами.

Да, солнце в тропиках доброе, но и жестокое. Без воды оно не знает удержу: безжалостно старит землю глубокими морщинами, скручивает в сухие трубки зеленые листья и стебли, загоняет все живое в тень. А когда эти два великих деятеля земли — солнце и вода объединяются в тесный союз, они творят чудеса, рождают жизнь.

Дорога идет на север

Шоссе Рангун — Мандалай. Деревни, поселки, города, словно бусинки, нанизаны на эту узкую асфальтированную ленту, протянувшуюся через всю страну с юга на север и идущую дальше, в Китай. От него отходят многочисленные ответвления на запад, к могучей Иравади, и на восток, в Шанское государство. Домишки стоят, раскрыв свои стены и двери прямо на дорогу. С машины можно видеть, что делается в полумраке хижин. Невозмутимый хозяин дома сидит в одиночестве, прихлебывая зеленый чай, женщины возятся у своих чадящих кухонь. У порога стоят рядком шлепанцы: дома бирманцы ходят босиком. Под домом копошатся куры, свиньи, козы, бегают голые ребятишки в сопровождении веселых щенят.

Мирная дорога. Но в недалеком прошлом ее называли Великим Бирмано-Китайским путем и придавали ей особое стратегическое значение. Шоссе Рангун — Мандалай с продолжением в Китай было построено англичанами в 1931 году, после вторжения японской армии в Китай, на случай обороны своих колоний: Бирмы, Индии, Малайи. В минувшую войну по шоссе катились волны отступавших и наступавших армий, спешили военные обозы. Вехами прошедшей здесь войны и сейчас маячат вдоль дороги остовы сгоревших танков, зияют воронки от авиабомб, торчат фермы разрушенных мостов.

…В Мандалае напротив гостиницы, где мне довелось жить, находилась резиденция последних бирманских королей. С виду это настоящая крепость. Зубчатая трехметровой толщины стена белого и красного цвета образует правильный четырехугольник с многочисленными сторожевыми вышками и узкими бойницами. Кругом — широкий, наполненный водой ров.

Сюда, в Мандалай, бирманский король Миндон перенес свою столицу в 1857 году. Город получил свое название от горы Мандалай, вблизи которой он раскинулся. Королевский дворец состоял из 120 каменных и деревянных павильонов, украшенных искусной резьбой, позолотой, мозаикой, золотыми шпилями, лакированными колоннами, покрытыми сверкающими золотыми пластинками и яшмой, тонко отделанными золотом колокольчиками, художественно вырезанными из камня решетками.